— Ты кушай, кушай, не останавливайся. А то суп остынет.

А потом не выдержала и рассмеялась — так весело было смотреть на него и понимать, что он даже не находит слов, чтобы это прокомментировать.

В тот день, пытаясь объяснить самой себе своё поведение, я вдруг вспомнила одно стихотворение, как отголосок моим мыслям о любви и настроению:

Впрок из дерюжной ткани понашила

Десяток неказистых занавесок -

Отгородиться ими от светила,

Чей свет, казалось, нестерпимо резок.

Мне на него смотреть — большая роскошь,

Расплачиваться будет слишком тяжко…

Засею пустошь выжженную — рожью,

Травой степною, клевером и кашкой.

С землёй и небом разговор затею,

И буду спорить с птицею парящей

О ветерке — со мною или с нею

Он в жаркий день заигрывает чаще.

Над разнотравьем, в беспорядке танца

Двух мотыльков, откроется мне тайна.

Я стану ждать, когда протуберанцем

Светило обожжёт меня случайно.

В газетах писали, что принцесса Плиссарндрии Асель ожидает ребёнка, а её муж, его высочество Винсент вместе с магами занят строительством небывалого небесного тела, которое привязано к орбитам Земли, Луны и Солнца так, чтобы всегда следовать за Луной по её орбите, и чтобы сила притяжений этих небесных тел была уравновешена, не позволяя созданному шарику сблизиться с одним из этих тел и упасть на него. Или наоборот, улететь в космос. Что-то у меня такое в связи с этими орбитами и уравновешенными притяжениями мелькало в памяти из моей первой жизни в родном мире, о неких "точках Лагранжа", но специалистом в этой области я не была.

Небольшие телескопы стали одним из самых модных и продаваемых товаров в мире. Всем было любопытно рассматривать эту маленькую искусственно созданную звёздочку-планету, которая постепенно меняла свой облик, покрываясь, словно скорлупой, каким-то большим блестящим куполом, располагающимся на довольно большой высоте от поверхности. Работы свои маги Плиссандрии для прессы и общественности не комментировали, обещали всё рассказать только по их окончании. Но наблюдатели, конечно, комментировали то, что они могли уже увидеть. Учёные обозреватели на страницах газеты спорили, зачем понадобился этот прозрачный и отчасти светоотражающий купол — заполнить пространство между ним и поверхностью жидкостью или напылить на поверхность какой-нибудь краски и создать наиболее красивый эффект драгоценного камня.

Мне до ужаса хотелось узнать об этой звёздочке побольше, но спросить было не у кого. Не перемещаться же опять под стол к его величеству Дэмиусу Третьему, чтобы стребовать ответы на свои вопросы. Не поймёт-с. Однако я не могла не восхищаться теми грандиозными делами, которые стали доступны Винсенту и ещё нескольким магам, прошедшим обмен душ при помощи моего бывшего артефакта. Артефакта, созданного великим Ромиусом, и искалечившего жизнь его друзьям Валенту и Цертту. Артефакта, перенёсшего мою душу в этот мир, а потом в новое тело, которое сейчас растёт и постепенно меняется.

А моё бывшее тело, присвоенное когда-то Филис Кадней, чувствовало себя превосходно. И было тому сразу несколько удивительных причин, о которых мне поведала Филис. С этой красивой женщиной я уже несколько раз встречалась и разговаривала через проём межмирового портала. Только время выбирала, когда Цертта не было дома — незачем такому древнему существу лишний раз нервничать. Ещё пару мне на экзамене вкатит — с этой мстительной сволочи станется.

Ничего, вот сдам все экзамены и получу магистерскую степень, тогда сама ему отомщу. За всё сразу.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Наконец-то она хоть несколько минут может побыть одна. Это была уже третья беременность за последние четыре года. Две предыдущие закончились выкидышами, и каждый раз после этого ей приходилось долго восстанавливаться. А потом её муж с виноватым видом опять приближался к её постели… Чтобы пытка началась снова. Она не винила Винсента — казалось, он понимал её, ему даже приходилось самому пользоваться услугами целителя, чтобы суметь совершить свой акт и зачать ребёнка. Хотя, конечно, и любить мужа она тоже не могла. Это для неё вообще казалось странным и невозможным — любить другого человека.

Всё время этой последней беременности рядом с ней находились целители, которые непрерывно воздействовали на её тело, чтобы она смогла выносить королевского наследника. Спит ли она, ужинает ли в кругу семьи Гилбрейт, идёт ли в уборную, общается ли со своими пауками — всюду эти глаза и руки мерзких магов, которые, сменяя друг друга, что-то делали с её телом. Мерзких — потому что они вообще, казалось, не видели её саму, не воспринимали как личность, не считались с её желаниями.

Родов она ждала как избавления. Даже если они закончатся её смертью, она отдаст, наконец, то, что так всем было от неё нужно, и если удастся, сможет, наконец, побыть одна. Хоть несколько минут.

Ей удалось. На время родов её погрузили в сон, и вот теперь она проснулась, обнаружив себя в кровати собственной спальни. Одну, без драгоценного для всех и ненавистного для неё плода в животе. Теперь целителям нет смысла надрываться и тратить магическую энергию на неё саму — всё бесполезно, ей известно, что без поддержки магии она давно уже не жилец. Наверное, родись она не принцессой, а в другом сословии, её вообще сразу сочли бы нежизнеспособным младенцем. Так что спасибо судьбе хоть за эту последнюю милость одиночества.

Её благословенное одиночество нарушил муж. Принц Винсент подошёл к её кровати, стараясь ступать как можно тише.

— Спасибо, ваше высочество, вы родили замечательного здорового мальчика.

— О, небо, как официально, помпезно и лживо, — слабо усмехнулась она, — Это не я его родила. Его зачал во мне ты, а выносили во мне и приняли маги Плиссандрии. Меня лишь радует, что больше я ничего никому не должна.

— Ты хочешь увидеть сына? — вздохнул муж, — Может, выбрать ему имя?

— Нет, Винсент, я не хочу видеть твоего сына. Сказать по правде, я и тебя не хочу видеть. Вообще никого из людей. Вот только если ты принесёшь сюда террариум с моими питомцами…

— Это я попросил целителей уйти. Хочу поговорить кое о чём важном и секретном. Нам сказали, что ты умираешь, Асель. Вернее, нам сказали уже давно, что после родов ты вряд ли проживёшь и несколько дней.

— Я знаю. Чувствую, — почти прошептала она.

— Я много думал о том, что судьба была к тебе несправедлива. Рождение принцессой привело тебя к нежеланному браку, нежеланным беременностям и к преждевременной смерти. У нас… в королевской семье есть один артефакт. Он способен поменять души людей между собой. И я долго искал такую девушку, которая бы могла стать вместилищем твоей души. Так, чтобы никого не убить в твоём умирающем теле. И нашёл. В Чарджинии есть бедная крестьянская семья, в которой одна из дочерей в возрасте двенадцати лет была ушиблена упавшим деревом в лесу во время вырубки. Она уже полгода находится без сознания, и родители собирались прекратить ухаживать за её телом, чтобы позволить ему умереть. Мне пришлось через доверенных людей дать им денег, чтобы они этого не делали. Я могу… и думаю, что его величество мне не откажет, обменять твою душу на бессознательное состояние этой девочки. Тогда ты проживёшь новую жизнь, жизнь простолюдинки. У тебя будет другое имя, другой статус, другая внешность… Мы дадим этой семье денег, чтобы ты не нуждалась. Что скажешь, Асель?