У партии истинного патриотизма сторонников наблюдалось еще меньше; в самом деле, кто мог любить отечество, когда все вокруг только и делали, что растаскивали его на части! Без сомнения, оставалась еще горстка людей добродетельных, но они не строили козней, не плели интриг, а, затаившись, хранили в душе своей любовь, не рискуя сообщать о ней никому.

Всем известны эфемерные притязания Эдуарда III на корону Франции: Генрих V вспомнил о них, когда стал требовать эту корону для себя; однако, каким бы предприимчивым ни был этот принц, разве стал бы он выдвигать подобные претензии, не чувствуя поддержки королевы и стоявшей за ней бургундской партии? Понимая, что только с помощью Генриха Английского она сможет достичь своих целей, Изабелла была с ним более чем любезна.

Разведка боем состоялась в 1415 году: какая дерзость и непоследовательность! Как сын узурпатора, еще толком не утвердившийся на троне Англии, осмелился претендовать на трон Карла VI?! Только такая хитроумная женщина, как Изабелла, могла придумать подобный план, а такой честолюбивый человек, как Генрих, рискнуть осуществить его. Но чем больше правосудие и мудрость выстраивают препятствий для честолюбия, тем энергичнее эта губительная страсть жаждет сокрушить их. Сообразив, что в этом деле ему понадобится не только отвага, но и хитрость, Генрих для начала потребовал всего лишь половину Франции.

Душа секретных переговоров, Изабелла руководила всем и постоянно вносила изменения в планы заговорщиков. Она сама диктовала посланцам Генриха V условия, согласно которым можно наилучшим образом расчленить Францию и унизить ее, отведя ей вторую роль в предстоящем союзе; унижение детей своих и своего несчастного супруга она в расчет не брала. Что заставляло королеву совершать столь низменные поступки? И хотя мы уже не раз отвечали на этот вопрос, вскоре дадим вам еще один ответ, который воспоследует из разговора, состоявшегося между королевой и Эрунделом; в этой беседе королева сама изложила причины, побуждавшие ее вредить Франции.

Здоровье Карла неуклонно ухудшалось, и королева более не могла питать надежду управлять супругом, как делала прежде: король в любую минуту мог умереть. Какая участь ожидает вдовствующую королеву при дворе, где полновластной хозяйкой станет супруга ее сына? Перестав занимать место первой персоны королевства, разве сможет она находить выход своим страстям? Ей придется отказаться от всего: удалиться от двора, забыть о придворных интригах и жить как частное лицо, в то время как она привыкла вести жизнь королевы. Но разве может самая надменная и честолюбивая женщина своего времени довольствоваться столь скромной ролью? Ответ напрашивается сам собой. Но если она сумеет возвести на французский трон угодного ей принца, супруга ее любимой дочери, которая никогда не пойдет против воли матери, она — пусть негласно — сохранит за собой все свои прежние права. И такое положение ее устраивало гораздо больше, нежели положение государыни без власти, вынужденной каждодневно выслушивать нелицеприятные речи придворных; не исключено, что от нее и вовсе попытаются отделаться, особенно если она сделает ложный шаг. А согласно ее плану, она через дочь сможет оказывать влияние на нового короля Франции и, таким образом, сохранит свою власть, которую она неминуемо утратит, останься она вдовой или же супругой безумца.

Время торопило: безумие все чаще посещало Карла, и ему пришлось добровольно отойти от дел; поэтому сразу после женитьбы дофину пришлось заменить на троне отца. С этого момента Изабелла делала все, чтобы ускорить исполнение своего гнусного замысла.

Главным пунктом этого плана являлся брак Екатерины, дочери Изабеллы, с Генрихом V; сразу посланцы англичан не смогли договориться, вернулись к себе, но через некоторое время вновь высадились на французском берегу и немедленно отправились осматривать укрепления Кале.

Убедившись, что сотрясавшим Францию раздорам конца не видно, Генрих велел парламенту изыскать необходимые для начала войны ресурсы, и вскоре сто шестьдесят кораблей с шестьюдесятью тысячами пехотинцев и четырьмя тысячами лучников во главе с королем причалили к французскому берегу; на месте их высадки впоследствии будет основан город Авр-де-Грас.

Англичане быстро захватили Арфлер, но нехватка продовольствия помешала им насладиться плодами своей победы: они сели на корабли и в этом году более не предпринимали попыток умножить свои завоевания во Франции. Пока в Париже беспечный и слабый дофин раздумывал, к какой партии ему примкнуть и кого отправить на защиту королевства, где враг захватил едва ли не более половины страны, королева делала все, чтобы выбор наконец пал на герцога Бургундского. В сущности, если закрыть глаза на алчность герцога и совершенные им преступления, он по праву считался лучшим полководцем своего времени. Но станет ли он служить интересам Франции? Разумеется, нет, ибо превыше всего он всегда ставил интересы свои собственные и королевы. Видимость обманчива: вынести верное суждение мог только тот, кто был осведомлен о закулисной деятельности герцога.

Тем временем французы преградили англичанам путь к берегу. Уверенная, что отъезд Генриха помешает осуществлению ее планов, королева решила дать сражение; каким бы ни стал его исход, думала она, оно в любом случае сохранит ей надежду на успех. Решение приняли, местом сражения выбрали поле возле Азенкура в провинции Артуа; и там англичане неожиданно наголову разбили нашу армию.

Армия, во главе которой стояли сторонники орлеанской партии, потерпела сокрушительное поражение; герцог Бургундский в сражении не участвовал.

Тех, кто захочет ознакомиться с ходом битвы, завершившейся плачевно для французов и неожиданной победой для англичан, я отсылаю к историкам. Мы же обязаны только напомнить причины поражения и упомянуть об участии нашей героини в горестных событиях, связанных с этой битвой. Англичане захватили множество пленных, в том числе и юного герцога Орлеанского; в отчаянии юноша решил уморить себя голодом и, без сомнения, исполнил бы свой обет, если бы король Англии не отговорил его от этой мысли, разъяснив, что смерть его вряд ли исправит положение.

Победа при Азенкуре окрылила Генриха, и он отправился демонстрировать свои лавры в Лондон, в то время как французский двор с позором поплелся прибивать кипарисовые ветви на воротах своей столицы.

Исход битвы настолько возбудил пребывавшую в Мелене королеву, что она слегла в горячке. Поражение ее устраивало, но она разозлилась на Генриха, который, вместо того чтобы, воспользовавшись победой, пойти прямо в Париж, воротился в Англию. Однако, несмотря на болезнь, Изабелла приказала доставить себя в носилках в Париж: она хотела присутствовать на совете, созванном королем для обсуждения последствий ужасного поражения.

У Изабеллы имелась и еще одна причина для огорчения: став главным королевским наместником, дофин отныне руководствовался советами исключительно епископа Шартрского и сеньора де Монтобана, известных врагов герцога Бургундского.