– «Спи, моя радость, усни. В доме погасли огни…» Не думаю, я же его к берлинцам, а там – полная разделка, конвейером, как у тупых «амис». Дрыхни спокойно, камрад!

За порогом была ночь – и танго, на этот раз незнакомое. Оркестр играл недружно, фальшивя, явно из последних сил.

– Целый день лабали, – посочувствовал «черный». – Их, кстати, тоже на разделку. Где только новых наберем?

И ткнул дубинкой в сторону комендантского дома.

– Туда!

* * *

Порог он переступил глядя под ноги – боялся упасть. По полу скользили, а поднимались плохо, через силу. Потому даже не сообразил, куда именно попал. Кажется, вторая дверь после кабинета коменданта. Бывшего – тоже на разделку пошел. Впрочем, какая разница? Что тот кабинет, что этот. Что тот комендант….

– Пауль Рихтер, эмигрант, номер 14060.

– Подойдите сюда!..

Стены в серой краске, большой стол, лампа под стеклянным колпаком, ворох бумаг, графин при двух стаканах. В углу второй стол, поменьше, на нем – пишущая машинка, казенная «Олимпия».

– Ближе! Станьте в шаге от стола.

При машинке – светловолосая девушка. Белая блузка, черная юбка, галстук, тоже черный. Бумаги в «Олимпии» нет, не заправлена, зато в руках у светловолосой – раскрытый блокнот.

– Значит, Пауль Рихтер… Какой у вас номер был в «Колумбии»?

Эсэсовца за столом Лонжа разглядывать не стал, не хотел встречаться взглядом. Пересчитал лишь квадратики в петлицах – четыре. Штурмбаннфюрер – но не местный, голос совсем другой.

– Та-а-ак… А в Плетцензее?

Выслушал, сверился с записями на обрывке бумаги.

– Эмигрант, да еще из Штатов! Ну что, готовы дать исчерпывающие и чистосердечные показания?

– Готов!

Выдохнул – и не удержался, поглядел «черному» в глаза. Удивился. Взгляд был странно непривычен: интерес, искренний, без тени злобы – и легкая, еле уловимая усмешка.

– Намерены повергнуть супостатов к подножию алтаря Отечества? Похвально!

Ответа ждать не стал – быстро прошел к двери.

…Длинноногий.

Открыл, выглянул, закрыл обратно.

– Хотите, расскажу сам? Вы, Рихтер, намерены признаться, что завербованы врагами Рейха, которые и устроили побег. Главным кого назовете? Коменданта, заместителя? Я бы предпочел второго, уж больно мерзок. Цели заговора вам не сообщили, но вероятнее всего – подготовка покушения на вождей Рейха. Для того и побег – боевиков собирают. Первым решили достать, естественно, рейхсфюрера СС. А поскольку вы человек неглупый, среди причин обязательно укажете денежные. Комендант воровал, но не делился, потому что имел лапу в хозяйственном управлении СС.

Лонжа прикрыл веки, уходя в спасительную темноту. Но голос нашел его и там.

– Спастись – не спасетесь, но проживете достаточно долго. И бить побоятся, особенно поначалу… Рихтер! Все это, представьте, мы уже выслушали. Не один вы такой умный. Резервный вариант подготовили?

– Так точно!

Он открыл глаза – и улыбнулся чужой усмешке.

– Потребую встречи с главой комиссии – и назову руководителя заговора.

– То есть меня? – рассмеялся штурмбаннфюрер. – Браво, Рихтер! Считайте, что сдали зачет. Вы хотели поговорить с руководством антигитлеровского подполья. Не с бюро Черного фронта, с настоящим. Мы вас слушаем.

Кабинет, неяркий свет настольной лампы, черные тени по углам…

– Зеленый листок, – шевельнул губами Лонжа.

– Четыре кольца, – эхом откликнулась девушка.

* * *

– Мальтийский крест.

– И камень снов.

– И лампа пресвитера Иоанна.

– И часы голода.

– И компас вице-короля.

– И меч Виттельсбахов.

– Тот, кто шагнет дальше…

– …Найдет дорогу в Монсальват[25].

* * *

От сигареты он отказался, попросил воды. Выпил, не почувствовав, и вновь кивнул на графин. И только поставив невесомый стакан на столешницу, понял, что может вздохнуть полной грудью.

Теперь оба сидели, лицом к лицу. Девушка осталась там же, где и была. Рассмотреть ее Лонжа так и не сумел, заметил лишь глаза – светлые, в цвет утреннего неба.

– Вывезти мы вас не сможем, – штурмбаннфюрер, затянувшись сигаретой, отогнал ладонью сизый дым. – Сделаем иначе, переведем вас в другой барак, там постарайтесь затеряться. Через пару дней отправят в Заксенхаузен, а вот оттуда мы вас вытащим. Не сразу, месяца через три.

Три месяца, девяносто дней с малым довеском. Не так и много, если подумать…

– Нет, – с трудом выговорил он. – Не годится. Выберусь сам… Давайте о деле. Мне нужен Вальтер Эйгер, меня направили именно к нему.

Длинноногий усмехнулся.

– К сожалению, это невозможно. Товарищ Эйгер – наша главная тайна. Но все, что вы скажете, он узнает очень скоро.

Лонжа поглядел на девушку.

– При ней можно, – понял штурмбаннфюрер. – Вы уже наверняка догадались, она представляет наших друзей.

– Хорошо.

Мысли-птицы беззвучно слетелись в стаю. Первая, вторая, третья.

– Я должен передать руководству Германского сопротивления предложение нескольких очень влиятельных лиц из Соединенных Штатов Америки. Они не входят в правительство, потому и не воспользовались дипломатическими каналами, но достаточно влиятельны, чтобы надавить и на Рузвельта, и на Конгресс. Речь идет о том, как должна измениться Германия, если она желает избежать полного разгрома в будущей войне. Через год уже будет поздно, президент подготовил первый пакет военных законопроектов. Если он добьется своего, война состоится и без Гитлера…

Выдохнул, вновь потянулся к графину. Штурмбаннфюрер мягко улыбнулся.

– Насколько я понимаю, в подобных случаях готовят не одно предложение, а сразу несколько. Нас интересует вариант, при котором Генрих Гиммлер остается у власти. Без него ничего не выйдет, мы уже все просчитали. Диктатуры военных не захотят финансисты – и наоборот. Нужна третья сила. Такое предложение вы привезли?

Генрих Луитпольд Гиммлер. Лонжа невольно сжал кулаки…

Разжал. Вариант номер два…

* * *

– Уверен, что вам поручили еще одно – пробраться в Бёргермор и встретиться с Харальдом Пейпером. Черный фронт посылает гонца за гонцом… При случае передайте им, что мы сами выйдем на Отто Штрассера – когда сочтем нужным. На сотрудничество мы согласны, но только на наших условиях.