Отец оставил записку – почерком скорее медведя, чем обеспокоенного родителя: «Я очень в тебе разочарован».

Вечером он вернулся домой в ярости.

Изола слышала, как несколько раз стучали в дверь, но на второй этаж доносилось гулкое эхо папиного голоса – посетителей к ней не пускали. Изола видела Лозу, затем приехавших вместе Элли Блайт, Пипа и Геллу. Эдгар тоже заходил. Его мама, Цветок Лотоса, принесла кастрюлю с рагу, которое папа Уайльд с благодарностью принял, но гостью быстро выпроводил.

Эдгар был единственным, кто додумался поднять глаза на окно комнаты Изолы. Она нерешительно помахала. Он вытащил из кармана мобильный и указал на него. Изола покачала головой – отец конфисковал ее телефон, утверждая, что ей надо спать, а не отвлекаться, но она расценила лишение связи как еще один воспитательный момент.

Уже сгустились сумерки, когда Эдгар вышел на связь.

Свесив голову с кровати, Изола читала вверх ногами книгу Шарлотты Бронте, когда свет в доме напротив неожиданно заморгал.

Изола сползла с кровати, подошла к окну и распахнула его настежь. Тут же раздался лязг меча, извлекаемого из ножен, и в вихре чернильного плагца материализовалась Руслана.

Тишина.

– Изола, – обратилась к ней Руслана. – Что случилось? Что ты увидела?

– Пока ничего, – Изола прищурилась, когда свет в спальне Эдгара сначала часто-часто замигал, а потом погас. В ночном небе раздался скрежет металла, и Изола заметила темный силуэт радиоуправляемого вертолета, зависшего над спутниковой тарелкой дома номер тридцать семь.

Изола фыркнула от смеха и тут же прикрыла рот: нельзя, чтобы отец заглянул ее проведать, только не сейчас, когда игрушечный вертолет по кривой траектории летит к ее окну. Под кабиной опасно раскачивалась небольшая коробочка.

Эдгар направлял вертолет к окну Изолы, но игрушка вильнула вверх и приземлилась на крыше. Тьма продолжала сгущаться, и наверх полезла Руслана, пока Изола внимательно высматривала пилота, но все занавески в доме По оставались задернуты, а Эдгара нигде не было видно.

Руслана принесла потрепанный вертолет Изоле, и та быстро отвязала от него посылку. Внутри лежал небольшой портрет Изолы – нарисованное яркой пастелью лицо давало понять, что Эдгара вдохновил ее образ на вчерашней вечеринке.

К портрету прилагалась короткая записка.

!

Как себя чувствуешь? Ты не поверишь: нам с Пипом удалось все убрать и спрятать сломанные и разбитые вещи во дворе, так что родители даже не сильно ругались, когда вернулись сегодня днем от бабушки. Но когда Аоза позвонила и рассказала, что с тобой случилось, маму переклинило. Она говорит, что отныне мне запрещено праздновать дни рождения, а это значит, что я навсегда останусь восемнадцатилетним.

Короче, я надеюсь, что тебе уже лучше. Прости, что я такой идиот. Пытался зайти тебя проведать, но твой папа, похоже, хочет меня убить. Может, я и ему пошлю рисунок. Я не совсем рассмотрел его лицо, но он, наверное, похож на тебя, только с бородой, да?

Э.А.П.

P.S. Надеюсь, браслет тебе понравился! Я подумал, что он улучшит тебе настроение, особенно если сегодня у тебя на другой руке похожий. Можешь носить их как воинские напульсники. У меня их штук сто, так что жалеть не буду.

Внутри конверта Изола нашла тонкий пластиковый больничный браслет с именем Эдгара, датой его рождения и госпитализации. Этот браслет был выдан в прошлом году в больнице Матери Божьей Святого Сердца.

– Должно быть, со времен операции по пересадке, – предположила она, застегивая идентификационный браслет на левом запястье.

Руслана улыбнулась. Фурия была серьезной, стоической и редко улыбалась, но когда это случалось, она выглядела потрясающе – настоящее чудо света.

Изола играла с больничным браслетом, пока описывала Руслане захлестнувшее ее чувство.

– Не знаю, почему я это сделала. То есть не понимаю: хотела ли я его поцеловать? И хочу ли повторить? Может, это все алкоголь или мрачные мысли о ней и о тех птицах… и я просто искала утешения? – Изола заколебалась, гадая, не прозвучит ли это странно и не покажется ли она безумной, как мама, если продолжит. Но Руслане сказать можно, фурия смеяться не будет. – Но я вроде как… слышала ее голос у себя в голове.

– Чей голос?

– Флоренс. Я боюсь, что она…

Руслана потеребила украшенный драгоценными камнями медальон-скарабей и присела на краешек кровати Изолы.

– Не трать нервы на это чудовище, – пророкотала она. – Пусть она справилась со старым Ферлонгом и Цветочком, но меня она не одолеет.

Ее щека подергивалась, словно фурия изо всех сил сдерживала слезы.

Изола наклонилась, чтобы погладить длинные черные волосы фурии. Она знала, почему Руслана так ценит Цветочка и ее сестер – крохотных созданий, происходящих из однополой женской расы, которым никогда не приходилось бояться смерти от рук своих мужчин. Защита слабых была природным инстинктом Русланы, выдававшим ее сострадательное сердце, которое фурия усердно прятала за внешней невозмутимостью.

Руслана отвернулась, и Изола отвела взгляд, чтобы фурия могла спокойно взять себя в руки. Провела по кольцу синяков на коленке и нахмурилась. Как бы это объяснить? Флоренс к ней не приходила… Но каким-то образом пробралась к ней внутрь.

– Тебе понравился поцелуй?

Изола вздохнула.

– Не то слово.

– Этот парень – Джек-Потрошитель, милая. – Изола удивленно покосилась на Руслана, и та ласково постучала ей по носу. – Это значит, что он вырвет тебе сердце.

Изола кивнула и оглянулась на рисунок, подаренный соседом через дорогу. Слипшийся от блесток локон упал ей на лицо, и Изола тряхнула головой, пытаясь сбросить с волос розовые искорки.

– Погоди, принцесса. – Руслана придержала голову Изолы, и ее дыхание застыло на острых краях губ. – Цветочек.

– Что? Где? – Изола выгнула шею, оглядывая комнату в поисках знакомого розового шарика.

Руслана провела длинными ногтями по кудряшкам Изолы, собирая ядовито-розовую пыльцу.

– Это пыльца Цветочка, – тихо сказала она, раскрывая ладонь, чтобы Изола смогла взглянуть. – Я узнаю ее цвет где угодно.

Бритвенно-острые губы теперь тряслись. Изола притворилась, что не замечает.

– Они никогда никому не дарят свою пыльцу, даже Детям Нимуэ вроде тебя. Говорят, что она может лечить хороших и убивать плохих. – Руслана втерла немного пыльцы в руки Изолы, прежде чем сомкнуть их. – Используй ее с умом, принцесса.

Отец все еще был дома, когда Изола спустилась к завтраку. Удивительно, но он сварил подслащенную кашу и подтолкнул тарелку Изоле, когда она устало опустилась на свой стул.