А он ими руководит.

Штиф долго искал Брака взглядом и наконец смог рассмотреть его впереди армии. Вояка был напряжен и чуточку растерян – видимо, сказались мрачные мысли о потерянном завтраке – но в целом выглядел бодро, чувствовалась готовность его умереть за правое дело, за страну, за короля. Он, глупый и простой, всего в жизни добился дубовым лбом и пудовыми кулаками и заслужил тем большое уважение со стороны солдат, которые любят обычных, из народа, намного больше рыцарей, графов или королей. И сейчас Брак с нетерпением ждал, когда же он, во главе всего этого войска, полетит к воротам 3рега… и получит в грудь стрелу.

Хромого видно не было, но Штиф не сомневался: наемник где-то рядом. Не оставит же он, в самом деле, жену и ребенка?.

Король неспешно, словно оттягивая значимый момент, поднял руку с обнаженным мечом.

– Уpa-а-а!!! – возопил Брак и, спотыкаясь на кочках, первым бросился к стенам.

– Ура-а-а!!! – поддержало его десятитысячное войско.

Десять тысяч, подумал Ш тиф со странным, не присущим ему цинизмом. Что могут значить десять тысяч безвольных баранов для целого королевства? Их можно и нужно принести в жертву, если того требуют интересы страны, если благодаря им 3рег вновь станет частью Орагара…

Но хочет ли того это стадо? Да и стадо ли это?

И, если все же да, то он ли пастух?

Нет, он все-таки слишком юн, чтобы не жалеть о гибели десяти тысяч живых, дышащих, говорящих людей. Каждого солдата Штиф любил за его ВОИНСКУЮ храбрость, за то, что все они пошли сюда, сражаться за никому не нужный город. Поэтому и сложно расставаться с каждым из них, понимая, что не все вернутся обратно, не отметят победу с более удачливыми товарищами!

Ему не было жалко наемников, в особенности Хромого. Но тот-то выживет: и не в такие передряги попадал! Казалось бы – что ему с этих смертей? Но стоило только посмотреть в лицо Ласке или Кнуру – личным псам Хромого – а то и самого их хозяина, чтобы понять, как никчемно может пасть человек, если целью его жизни станут сражения, женщины и вино. Небритый, с маленькими свиными глазами и квадратной челюстью, которой только орехи колоть об стол – разве может этот человек быть настоящим воином? Для юного Штифа идеалом оставалась Элита Гвардии – сотня лучших пехотинцев, перенесших за долгие годы службы множество сражений. Но, как бы ни была тяжела битва, элита всегда оставалась элитой – чистое, приукрашенное лишь шрамами лицо, аккуратные стрижки, манеры… Да всех достоинств и не перечесть. Именно за непохожесть на этот идеал Штиф и презирал наймитов.

Вот только почему они тогда возглавляют армию?

Да потому что днем ранее Кедрик все уши прожужжал ему, королю Орагара, о том, что наемников, мол, надо делать сотниками и тысячниками, а Хромому отдать весь правый фланг атаки! Ругались они долго, однако в конце концов Штиф смирился и предоставил советнику самому выбирать, кого, куда и зачем.

Сто наемников возглавили сотни, еще десятеро получили в распоряжение тысячи, а остальных разбросали по флангу Хромого: Ш тиф специально готовил этот фланг «на убой».

Темная ночь горела сотнями факелов в руках солдат. На стенах тоже стали вспыхивать огни, но их было ничтожно мало: как и говорил Хромой, основные силы 3рега занимались посвистыванием вслед уходящей со сцены танцовщице.

…Вниз стали падать первые стрелы.

С возвышения король видел, как некоторые в передних рядах, около десяти человек, рухнули на землю, сраженные атакой защитников. Среди них был и незадачливый Брак, который несколько мгновений еще стоял, обхватив руками торчащую в груди стрелу, а потом…

Штиф отвел глаза в сторону и уже не видел, как вояка заваливается на бок и падает под ноги уверенно идущих вперед солдат. Никто не остановился проверить, можно ли еще спасти беднягу, понимая, что нарушить строи при осаде города значит подставить не только себя, но и товарищей, а, может, и всю армию разом. Поэтому солдаты шли вперед, с искусанными в кровь губами, горя желанием отомстить за смерть Брака и еще десяти смельчаков, которые первыми попрощались с жизнями.

Мстить за живых, загодя предупреждая их смерть.

Конечно, не все преследовали столь высокие цели. Кто-то мечтал поживиться золотишком, кто-то заработать пару орденов за геройства. А кто-то спасти жену и сына.

Как Хромой, которому специальный гонец доложил о том, что оба они в плену у него, Штифа.

Новоиспеченный главнокомандующий армии уже в центре, словно наконечник арбалетного болта. Вот старый наемник прорвался к стене, с пятеркой особо ретивых прислонил лестницу и, обнажив меч, быстро полез наверх. Штиф неволь но восхитился, когда Хромой в одиночку смел пятерку ошалевших от такой прыти защитников города, когда грудью заслонял невнимательных братьев по оружию.

Как хорошо, что он на моей стороне, подумал король отстраненно. И тут же с сожалением отметил: «Как плохо, что только из-за жены и детей…»

Конечно же, Хромой бился не в одиночку, иначе бы его просто-напросто смяли: следом на стену забирались все новые гвардейцы и наймиты, готовые положить жизнь за храброго предводителя. И ведь наверняка всякий из них знает, что сделал он, Штиф, и рубятся, словно озверевшие: яростно, нещадно кромсая врагов в мелкую сошку, словно каждый их удар не этим солдатом, а королю предназначен. Молодой правитель невольно поежился, будто почувствовав у кадыка холодок стали.

Народное ополчение, собранное в основном по закоулкам столицы из бродяг и пьяниц, таяло, словно снег по весне; даже не ручеек – целы и поток крови багрил камень под их телами. Но большинство осталось лежать на подступах к стене, на пожелтевшей ноябрьской траве, а еще два десятка начали носиться по полю и, словно вспомнив хромое детство, звать маму и папу. А один из них даже подбежал к Штифу и, схватив его коня за шею, злобно прорычал:

– Да ты хоть знаешь, кем я до армии был?!

Охрана короля сработала достаточно быстро, вовремя забросив оборванца в ближайший куст последней ежевики, а побледневший король вновь обратил взор на стены.

В некоторых местах уже шелестело на ветру знамя Орагара – корона и сидящий на средних зубцах филин. И пусть в битве полегло много воинов короля, но глупых зрегцев – все же больше.

Король оглянулся на эскорт из пятидесяти кавалеристов Гвардии и, подняв правый кулак, резко опустил его вниз. Пора.

Сегодня 3рег вновь стал частью Орагара.

Так сказал он, король. Так сказала она, Судьба.

– Прокатный пункт драконов! Драконы на любой вкус! Мускулистые крылатые твари исполнят самую невероятную вашу прихоть! – разорялся великан-погонщик, прогуливаясь по пяточку возле длинной ограды.

– Эй!

От природы наделенный немаленьким росточком, великан презрительно посмотрел на нас, словно орел на глупых воробьев: