Я не ощущала своей вины и до отвращения не хотела каяться. Но именно то, что Валера не ощущал своей вины и, не желая повиниться, принимал оборонительную позицию, и превращало наши мелкие конфликты в непреодолимые катастрофы.

Я с удивлением осознала, что первый раз в жизни понимаю Валеру: истоки всех его чувств и поступков, доводивших меня до бешенства и крика. На девяносто процентов они были лишь реакцией на мои слова и упреки. Точно так же, как нынче Лера, я отказывалась признавать его право невинно попетушиться перед барышнями, потрясти перед их осоловевшими глазами павлиньим хвостом. А он так же, как теперь я, не желал объяснять то, что, по его мнению, я должна была понимать априори.

Возможно, он вовсе не изменял мне направо и налево. Просто я сама ставила его перед выбором: либо слезно просить прощения за несуществующую измену, бубня «я больше не буду», либо с присущим нам обоим упрямством доказывать свою невиновность до тех пор, пока тебя не занесет и невинный флирт не превратится в реальную вину.

«Я оправдываю Валерия, чтобы оправдать себя», — подумала я вдруг.

Это открытие было настолько неприятным, что помогло взять себя в руки, обуздав бурлившие во мне чувства.

В глубине души я уже приняла решение: если Лера начнет высказывать свои «фэ», я развернусь и поеду на дискотеку сама. Но сейчас резко перечеркнула свои намерения. Именно так поступил бы Валера!

А я — не он. Я — это мы, Валя и Лера.

Мы просто не можем расколоться из-за такой ерунды на две мятежные половинки.

* * *

Мои опасения подтвердились. Лера в сапогах и черном белье сидела на диване, молча, исподлобья глядя на меня. Ее тело уже не казалось возбуждающим. У него был отталкивающий вид — как у крепости с целым рядом пушек на стенах. Одно неверное движение, и они разом выстрелят тебе в лоб градом убийственных обвинений. Бедный Валерик, не мудрено, что у него не было никакого желания каждый раз пробивать такую оборону.

— Накинь халат, ты простудишься…

Она не ответила.

Я разделась и, повесив одежду на спинку кресла, опустилась рядом с ней, раздумывая, что лучше: начать разговор самой или делать вид, будто ничего не произошло. Валера всегда предпочитал второй вариант. Я, кажется, тоже.

— Давай поедем на дискотеку, — предложила я.

— Неужели ты все-таки вспомнила обо мне? — грянул первый выстрел — предупредительный.

— Ты обижена? — Мое удивление было чересчур искусственным. — Почему?

— Кто этот мужчина?

— Разве ты не знаешь его? Я жила с ним три года. Ты не могла не видеть его раньше. — Пожалуй, следовало сказать это помягче, не так, словно я уличаю ее во лжи.

— Ты никогда не говорила мне о нем. — Неужели нельзя было сказать это по-другому, не так, словно она уличает во лжи меня?

— Не было желания вспоминать. Я бросила его, как только появилась ты.

— А как только появился он, бросила меня! — выпалила Лера.

Я поморщилась. Упрек был слишком несправедливым. Ведь я сидела сейчас рядом с ней, я проговорила с ним всего двадцать минут. Она зажала меня в угол, оставляя только два варианта: вступить в войну или выбросить унизительный белый флаг.

Я помолчала, пытаясь поставить себя на ее место и представить, что должен был сделать Валера — и чего он никогда не делал, — чтобы успокоить меня. Наверное, дать мне попыхтеть пять минут и толерантно все объяснить. В общем-то, не так уж сложно…

— Послушай, Лера, — начала я. У меня было чувство, словно я делаю осторожный шаг по канату. — Ты действительно зря обижаешься. Валера мой бывший любовник. Вспомни, ты должна была его видеть…

— Да, в зазеркалье я встречалась с ним не раз, — нехотя согласилась она.

Она не собиралась сдавать позиции, просто выжидала, озадаченная моим маневром.

— Ну вот видишь…

Она резко прервала меня на полуслове.

— Но я понятия не имела, кто он для тебя! Я знаю его только как хама, с которым мы постоянно ссорились! Он доводил нас до слез! Я всегда ненавидела этого мужчину. Не понимаю, почему ты вдруг стелешься перед ним?!

От ее крика канат задрожал под моими ногами. Нет, это отнюдь не простой трюк, а смертельный номер «Канатоходец под обстрелом».

— Я любила его…

— Если так, то мне тебя жаль!

Конечно, дошло до меня, Лера никогда не занималась любовью вместе с нами. Хотя и в его, и в моей спальне есть зеркала, мы всегда проделывали это в темноте, невидимые никому, в том числе и ей. Кто знает, может, с зазеркальным Валеркой Леру связывал не роман, а совсем икая связь? И там он был ее сволочным родственником, соседом или коллегой по работе…

— Ты права, у нас были кошмарные отношения, — как могла спокойней призналась я, продвигаясь вперед еще на несколько шагов. — Мы постоянно препирались, разбегались, сбегались. Он измучил меня. Я счастлива, что рассталась с ним.

— Ага. А встретив его снова, тут же позабыла обо всем на свете, — подставила подножку она.

Я пошатнулась, но все же удержала равновесие.

— Да, — согласилась я, — я забыла обо всем. Но ты должна меня понять. Это же такой кайф — размазать по стенке бывшего мучителя. Раньше мне ни разу не удавалось взять над ним верх. А теперь он ищет меня по Киеву с собаками. А тут вот она я — красивая, обеспеченная, желанная, любимая тобой. Может, я ни разу не посмотрела на тебя, но если бы не ты, я не могла бы чувствовать себя такой сильной. Вся моя сила была в том, что у меня есть ты, а значит, никто другой мне не нужен.

Это было великолепное сальто-мортале на середине каната. И я стояла в центре арены, принимая восторженные аплодисменты публики.

— Правда? — Ее глаза потеплели.

— Ну конечно же правда!

Как ни странно, объяснение принесло облегчение не только ей, но и мне. Поступив вопреки своим чувствам, я добилась именно того, чего хотела, — сейчас мы испытывали общую, нашу с ней, радость победы над Валерой.

— Поехали на дискотеку, — сказала я, ласково поправляя светлый локон на ее лбу. — Пожалуйста, поехали на дискотеку. Я так хочу отпраздновать это!

— Хорошо, — довольно протянула она. — Только пообещай мне, что никогда больше не увидишь этого мужчину. Ни встречаться с ним не будешь, ни звонить.

Я изумленно открыла рот, не в силах проглотить такую категоричность.

Белый флаг обернулся для меня рабством.

Канат подо мной подпрыгнул батутом, подбрасывая меня вверх. Удержаться на нем было невозможно. Я летела, расставив руки, зная: вслед за взлетом грянет падение — ссора неминуема.

— Что? — закричала я визгливо. — Я уже и поговорить с ним не имею права?!!

* * *

Запахнувшись в рыжую рысью шубу, я выбежала на улицу, села в машину и включила мотор, еще не зная, куда собираюсь ехать. Уж точно не на дискотеку. Настроение безнадежно разорвано. Отголоски скандала гудели в ушах. Леру зашкалило. Как она могла требовать от меня такое, после того как я ей все объяснила?