Внезапно я осознала, что мне некуда ехать. Уже полгода я не поддерживала связь ни с кем из знакомых, их телефоны стерлись из моей памяти, а записная книжка осталась дома. Я даже не помнила, куда сунула ее при переезде, настолько бесполезной вещью она казалась. И вдруг снова вернула себе потерянный статус предмета первой необходимости, без которого любой нормальный человек чувствует себя как без рук.

Проблема в том, что моя жизнь утратила очертания нормальности! Я сама позволила Лере усесться себе на шею, свесив ножки. Вела себя так, словно принадлежу только ей. Я кайфовала от нашей самодостаточности и независимости от мира. Но независимость дает только еще более глобальную зависимость — цельность, как и любая стена, одновременно и защищает и ограничивает тебя в возможностях.

Видит бог, я не хотела нашей ссоры. Но раз уж она произошла, это прекрасный повод дать понять: я не ее собственность. Только я сама вправе решать, кому принадлежать: себе, ей или тому же Валерке.

«Почему бы и нет?» — мелькнуло в голове.

Пророческое видение, увиденное мной в квартире Карамазовой, манило меня путеводной звездой. Но его акценты сместились — теперь я знала: мой торжествующий взгляд будет адресован не Валере, а Лере, глядящей на меня из зеркал.

«Видишь, он повержен, — скажу я ей. — Для того чтобы не изменять себе, необязательно сидеть дома, занимаясь мастурбацией в виде лесбийской любви!»

И она отзеркалит мою уверенность в себе.

Эта картинка из будущего настолько устраивала меня, что не хотелось думать ни о предшествующих, ни о последующих событиях.

Я вытащила из сумки мобильный телефон, в справочнике которого был записан только один номер.

* * *

— Слу-ушай… надень-ка свою роскошную шубу, — проныл Валера с похотливыми котячьими интонациями. — Будешь как Венера в мехах!

Он показался мне пошлым. Но было все равно. Меня вело от желания. И мокрущее место между ног бежало впереди них — ноги лишь следовали за ним по пятам. Только теперь я заметила, что впопыхах мы даже забыли потушить свет.

Мои вещи валялись комьями на ковре спальни. Валера потащил меня сюда с порога, сразу же завладев, поглотив, вцепившись поцелуем, одурманив шепотом. Его страсть накрыла меня с головой, как мешок, надетый на голову. И я подчинилась ей, скорее чувствуя, чем понимая: как бы ни аргументировала я свой приезд, меня привело сюда только одно, исконно женское желание — раствориться в своем мужчине.

Сколь ни прекрасно быть самой собой, есть и иное счастье — не быть. Растаять, исчезнуть, пропасть пропадом. И отдавшись во власть Валеры, я испытала невероятное облегчение, сбросив с плеч груз своего «Я», ставшего вдруг таким невыносимо тяжелым.

Одним скачком я оказалась на ногах. Накинула на голое тело рысью шубу до пят и, машинально кинув взгляд в сторону зеркального шкафа, спохватилась: у шубы нет отражения.

Пыльное зеркало скрупулезно отражало комнату с разбросанными вещами. Кусок растерзанной кровати. Валерку, растянувшегося на ней в напыщенной позе победителя. Большое окно и заснеженную грушу за ним…

Я растерянно провела рукой по стеклу. И, проследив за ней взглядом, вдруг поняла, что смущает меня в этом привычном, знакомом до мелочей интерьере Валеркиной спальни: кровать, окно, любовник, груша.

Все на месте. Все как всегда…

Нет только меня.

Моего отражения в зеркале!

* * *

— Так, так, так… — поморщилась Иванна Карамазова. — В общем-то, я ожидала, что вы придете. Значит, заклинание сработало? — Она явно не испытывала радости от моего визита.

Я молча кивнула — в горло словно вставили пробку. Только сейчас до меня дошло: ведьма не в курсе моей невероятной истории с выпорхнувшим из зеркала отражением, и я не знаю, как рассказать ее так, чтобы она выглядела хоть сколь-нибудь правдоподобно.

— Это был не тот суженый, которого вы ожидали? — догадалась Карамазова.

Я снова наклонила голову в знак согласия.

— Вы можете рассказать мне все, — предложила она.

— У вас есть зеркало?

Ведьма прошлась по комнате, маневрируя между захламленными вещами столами и этажерками, и отыскала на одном из них старинное зеркальце на длинной ручке.

Я встала и подошла к ней.

— Смотрите, — со вздохом сказала я, поднося стекло к лицу.

Я ожидала от нее испуганного вскрика, нервного взгляда, сомневающегося в истинности невозможного. Но она лишь длинно и угрюмо смотрела на меня, стоявшую посреди комнаты с зеркалом в руках, отражающим что угодно — потолок, занавесь, саму Карамазову, — но только не мое лицо.

— Никогда не видела такого. Только читала, — прокомментировала она наконец, снова садясь к камину и протягивая длинные пальцы к огню.

Вид у нее был крайне неоптимистичный. Но я почувствовала радость уже оттого, что кто-то знает мою тайну и не сошел от нее с ума. Оттого, что у меня появилась хотя бы возможность поговорить об этом.

— Что ж, — голос ведьмы звучал размеренно и печально, — я предупреждала: заклятие сатанинское. Оно способно и не на такое. Могло статься покруче.

— Куда уж круче? — безрадостно усмехнулась я.

— Бывает, часто бывает так, что твой суженый умирает до твоего рождения… Или должен родиться через сто лет после твоей смерти. И ты лишь вспоминаешь его, вечно оглядываясь назад в темную мглу прошлого, тебя терзает история, ты читаешь книги и воспоминания предков, выискивая след его тени. Либо предчувствуешь его, вечно предчувствуешь, оставаясь одинокой, не зная, что этому предчувствию не дано сбыться при жизни. Но заклятие на зеркале способно заставить мертвеца встать из могилы, а нерожденного прорваться к тебе из небытия. И последствия их прихода часто бывают страшны. Только у вас нет суженого ни в прошлом, ни в будущем. Вы были влюблены в себя и обречены на одиночество. Такая судьба. Но было произнесено заклинание, и…

— Ко мне пришла Лера.

— Это я уже поняла. Но почему ваше alter ego[9] бросило вас?

— Наверное, потому, что я изменила ей. С мужчиной.

Карамазова оторвала взгляд от трепещущих языков пламени и обернулась ко мне.

— Как я понимаю, с тем самым мужчиной, которого вы нагадали в детстве на Крещение?

Я молча кивнула в ответ.

— Не смогли разобраться, кто из них ваш истинный суженый? — насмешливо поинтересовалась она.

— Да нет, просто так получилось…

— И когда отражение исчезло?

— Сразу же после… — замялась я.

— После секса? — уточнила ведьма с бесстрастностью сексопатолога.

— Ага. Я звала ее, стучала в трюмо, выкрикивала извинения… Я не знаю, что мне делать. Я в отчаянии! Вы когда-нибудь пробовали прожить без отражения? Ты не можешь даже накрасить губы и ресницы. И причесаться-то толком не получается…