В целом археологическая характеристика славянских культур Среднего Поднепровья, а также верховьев Дона и Оки соответствует данным письменных источников — русской летописи и письма Иосифа о даннических отношениях между славянами и Хазарией (см. обзор литературы — Тортика 2006. С. 365 и сл.). Культуры славянских данников Хазарии как в Среднем Поднепровье, так и в бассейнах Верхнего Дона и Оки оказываются связанными едиными этнокультурными импульсами, как внутренними, так и внешними (салтовскими — хазарскими). На севере развитие культур варяжских данников также было взаимосвязанным: словене (культура сопок) и кривичи (культура длинных курганов) расселялись с ориентацией на разные ландшафтные зоны и соответствующие традиции землепользования. Заметим при этом, что кривичи, подчинившиеся призванным варяжским князьям, занимали верховья Днепра и Волги, хазары контролировали среднее течение и устье этих рек.

Таким образом, в Хазарии формировалась сеть поселений, призванная контролировать не только речные магистрали, но и пути, ведущие с востока на запад (см. рис. 11). Можно ли считать хазарские крепости городами? Сеть хазарских крепостей была «подключена» к тем поселениям, которые, безусловно, были древними городами. Таковы таманские Фанагория и Таматарха (Плетнева 2002). Как уже говорилось, городами (медина) с точки зрения восточных географов были кавказские Семендер и Беленджер, равно как и столица, Итиль (описание которой, как заметил Бейлис, близко описанию Семендера). Но бедность культурного слоя хазарских крепостей следами «городской» деятельности — ремесла и торговли на «посаде» — заставляет сводить их значение к функциям таможен и караван-сараев (С. А. Плетнева), ставить под сомнение их городской статус (Флёров 2011; см. дальнейшее обсуждение проблемы в послесловии Петрухина, а также Колода 2009).

Можно заметить, что стереотип Хазарии как «торговой державы» с ее таможенными пунктами основывается как на традиционном представлении о роли евреев-торговцев в раннесредневековом мире, отчасти — на данных Ибн Хордадбеха о десятине, которую брал в своей столице хакан с купцов, называемых ар-рус (десятину брал с них и император ромеев). Вариантами того же стереотипа можно считать упомянутую интерпретацию Хазарии Б. А. Рыбаковым как мелкого паразитического ханства и отчасти — историографическую конструкцию о функционирующем чуть ли не с VIII в. пути из «немец в хазары» (А. В. Назаренко). Между тем еврейские общины Европы практически ничего не знали о Хазарии, о чем свидетельствует письмо Хасдая Ибн Шапрута в 60-е годы Х в.: его эмиссары и открыли маршрут в Хазарию через Европу, Русь и Волжскую Болгарию. В IX в. еврейские купцы — ар-разанийа, естественно, обходили европейские пути — на них свирепствовали венгры (Ибн Хордадбех 1986. С. 123). С походами венгров можно увязать выпадение дирхемов, в том числе хазарских подражаний арабскому чекану, в Средней Европе в Х в. (ср.: Фомин 1988. С. 196). Ибн Шапрут услышал об иудейском царстве хазар от хорасанских (иранских) купцов, но поверил лишь официальным послам из Византии, которые рассказали о купцах из Хазарии, привозящих на своих кораблях «рыбу, кожи и другие товары» (Коковцов 1932. С. 63–64).

Между тем с рубежа VIII и IX вв., по окончании арабо-хазарских войн[105], восточноевропейские речные пути стали трансконтинентальными: восточное серебро достигало по ним Скандинавии, что демонстрируют клады дирхемов (Т. Нунан). Хазария контролировала главные торговые пути — Волгу, Дон и Днепр, но, как уже отмечалось, парадоксальным образом клады практически не выпадали на ее территории. Византийские монеты, обнаруженные на территории каганата, также не являются прямым свидетельством торговли — как и Римская империя, Византия выплачивала деньги федератам, состав кладов свидетельствует о связи распространения монет с военными, а не торговыми операциями (ср.: Круглов 2002). Периферия раннесредневековых цивилизаций в Восточной и Северной Европе не нуждалась в денежном (монетном) обращении: хазарский чекан, судя по относительно малочисленным подражаниям дирхемам, был «престижным» (как и древнерусский при Владимире — Ярославе).

Хазария нуждалась в «богатстве» — серебре: недаром и в Скандинавии эпоху викингов называют «серебряным веком», многочисленные украшения производятся из ввозимого серебра. Те же процессы происходят в Хазарии: многочисленные серебряные украшения поясов, узды и т. п. известны из материалов могильников, но не из кладов (хотя такие украшения входят в состав кладов Восточной и даже Северной Европы). Концентрация таких богатств известна, в частности, в районе Верхнего Салтова (ср.: Аксенов 2006): очевидно, что там происходило перераспределение серебра.

Напомним, что доминантной функцией города с точки зрения классической политэкономии является перераспределение прибавочного продукта, и концентрация серебра вокруг центров, не претендующих на развитые торгово-ремесленные функции, как в Хазарии, так и в становящемся государстве Руси (Ладога, «Рюриково», Гнёздово и др.)[106], свидетельствует о становлении городской сети.

Рис. 13. Дирхемы с легендой «Муса расул алла» (по: Kovalev 2005)

Распределение серебра в Восточной Европе и колебания рынка в IX в. позволяют обнаруживать конфликты, не отмеченные прямо письменными источниками. Интересно, что единичные монеты, демонстрирующие выбор веры, — куфические дирхемы с легендой «Муса расул Алла»/«Моисей — посланник Божий», обнаруженные на Готланде (Г. Рисплинг, см. Kovalev 2005, рис. 13), датируются концом 830-х гг. — временем, когда велись переговоры о строительстве Саркела и происходил конфликт с болгарами и венграми на дунайской границе Византии (тогда же русские послы впервые появились в Константинополе). Следует отметить, что ранние клады восточного серебра выпадают на границах Хазарии, в землях хазарских данников — славян, у северян и вятичей, в районе перехода из бассейна Дона в бассейн Оки (Кропоткин 1978. С. 112). Очевидно, что хазары должны были делиться с данниками, допуская их к распределению поступающих монет. Русь уже в середине Х в., по данным Константина Багрянородного, платила славянам-данникам за поставляемые лодки: клады восточного серебра распространяются на речных коммуникациях cевера Восточной Европы значительно раньше, с начала IX в.

Ранние клады неизвестны в киевском Правобережье. Киев стал центром концентрации монет в Х в., когда там обосновались пришедшие с севера русские князья. Это вторжение, согласно Начальной русской летописи («Повесть временных лет»), сопровождалось присвоением хазарской дани с полян, северян и радимичей. Русь не могла атаковать хазар на главных магистралях Хазарии — на Дону и Волге: она смогла прорваться к мировым рынкам в обход, по западной пограничной реке Днепру, в том регионе, который контролировали венгры, находившиеся в сложных отношениях с былым сюзереном — Хазарией. Уже говорилось, что русь смогла обосноваться в Среднем Поднепровье тогда, когда венгры уходили в походы на запад: в 860-е гг. Киев был захвачен русью Аскольда и Дира. В 882 г., когда венгры с союзными каварами дошли до Вены, Вещий Олег утвердился в Среднем Поднепровье (см. о Руси как посреднике при распространении венгерских древностей в Скандинавии — Hedenstierna-Jonson 2009). Источники не сообщают о реакции хазар на вторжение Олега, но Т. Нунан показал, что в последней четверти IX в. восточная монета не поступает в Восточную и Северную Европу. Кризис может быть объяснен хазарской блокадой Руси: монета вновь начинает поступать в Европу в начале Х в., когда устанавливается связь с Волжской Болгарией и рынок наполняется монетой среднеазиатского саманидского чекана (в обход Хазарии).