– Пульса нет! – выкрикнула сестра милосердия.

– Иван! – скомандовал профессор.

И вновь искусственный массаж сердца, и вентилирование легких изо рта в рот. Еще два раза сердце паренька оживало, а потом замерло – как я ни старался, признаки жизни не появились.

– Ваня, все, – потряс меня за плечо профессор. – Все, остановись.

– Ну же! Давай! – хрипел я и продолжал делать массаж сердца. – Заводись, мля!

– Иван Макарович! Оставь мальчика, мы ему уже не поможем, – приобнял меня Семен Иванович и неожиданно сильно отпихнул в сторону.

Голова кругом, на душе погано, сестрички милосердия не сдерживали слез, профессор уже снял марлевую повязку и рукой веки пареньку прикрыл. Не смогли помочь, умер пацан. Будь тут аппарат искусственного дыхания и современная диагностика моего мира… да хотя бы переливание крови… за его жизнь поборолись бы. Он же просто-напросто кровью истек, а мы ничего не смогли сделать.

– Но как же так? – растерянно сказал я. – По нему нельзя было сказать, что такие серьезные травмы.

– Вероятно, внутренние повреждения, – тяжело выдохнул профессор, а потом спросил сестер милосердия: – Паренек-то ведь в себя пришел и разговаривал. Кто за ним ухаживал?

– Я, – ответила одна из девушек, глотая слезы. – Он еще шутил, что после такого ему сам черт не страшен. Собирался на завод устроиться, родне в деревню деньги отсылать, а то ртов-то их много у отца с матерью.

– Не про то спрашиваю, – прервал ее профессор. – Судно за ним выносила? Крови не заметила?

– Так он сам до туалета ковылял, ни разу в судно не сходил. Стеснялся, – ответила сестра милосердия.

Блин, настроение – ниже некуда, а ведь еще больные нас ждут. Где же доктора, обещанные господином Плеве? Сейчас лишний раз убедился, что призвание медика не для меня, но, раз за дело взялся, его необходимо до конца довести.

– Иван Макарович, выпей, а то на тебе лица нет, – протянул мне профессор стакан.

Медленно пил и понимал, что Семен Иванович мне чистого спирта дал. Тем не менее допил до конца, но почти сразу почувствовал, как меня повело. Стресс, да еще на голодный желудок, – неудивительно. И надо же, в этот самый момент, когда за стену держусь, в операционную вошла Сима и что-то говорила, но слов ее мой мозг расшифровать не мог: простой набор звуков. А тут еще и головокружение подоспело, умом понимал, что стена не может шататься, но я ее постарался удержать.

Каким образом я оказался в одной из палат – не помню. Странно, но голова не болит, в отличие от простреленного плеча. Даже ребра – и те не ноют, а вот рана тревожит, вчера ее никто так и не обработал, по повязке вижу. Н-да, еще ко всему прочему и лихорадит, что-то пошло явно не так. Скорее всего, какая-то грязь осталась, и теперь придется вскрывать рану и прочищать. Но сперва необходимо понять причину: вдруг банально плечо застудил. Такое возможно, но сам себя в данном случае не осмотришь, в палате зеркало отсутствует, да и со стороны спины в любом случае ничего не увижу. Кстати, рана – раной, а привести себя в порядок необходимо. Щетиной оброс, если в моем мире это считалось пусть не нормой, то модным, здесь же это моветон. Да и зубы нужно почистить, а то привкус во рту противный. Стараясь не вспоминать вчерашние события, которые случились в операционной, добрел до туалетной комнаты, где кое-как себя в порядок привел. Зубы не почистил, щетину не сбрил, зато облегчил мочевой пузырь и умылся. Н-да, сразу же встал вопрос еды – организм молодой, да и с болячками бороться ему нужно. Побрел на кухню.

– Митрофановна, дай чего-нибудь пожевать, – после приветствия попросил кухарку.

– Сей момент, – улыбнулась она мне и загрохотала у плиты. – Семен Иванович-то меня предупреждал, да и диету назначил.

– Чего он назначил? – удивился я.

– Так вы же, дорогой наш Иван Макарович, больны, вот он распорядился, чтобы потчевать согласно первому столу!

Напряг память, что это у нас за стол такой, и, поморщившись, головой потряс:

– Геркулес не буду, на сладкий чай с ватрушкой согласен!

– После кашки! Семен Иванович с Серафимой Георгиевной с меня слово взяли и настрого наказали, чтобы чай и ватрушку опосля кашки подала, – тяжело вздохнула она и добавила: – Пять минуточек подождите, уже скоро готово будет.

– Анзор-то еще лежит у нас? – поинтересовался я, рассчитывая у него нормально перекусить.

– Ага, лежит, а вкусностей-то у него в палате! Ох, все пытается Серафиму Георгиевну угостить, а та как скала неприступная. И чего ломается? Подумаешь, вор, так не последний же человек? По дорогам не грабит, людей не режет почем зря, а к выпивке относится умеренно. Собой опять же статен, – разглагольствовала Митрофановна, что-то в кастрюле помешивая.

Ну, ловить тут нечего, пойду-ка к Анзору. Почти уже вышел, как кухарка мне в спину сказала:

– Иван Макарович, куда же вы? А покушать? Готово же уже.

– Что-то не хочется, – ответил и дверь за собой прикрыл.

– Так у Анзора вам не удастся ничем разжиться, его Серафима Георгиевна при мне предупредила и слово взяла.

Матюгнулся про себя и вернулся.

– И что ему Сима пообещала? – спросил кухарку и сразу добавил: – Не поверю, чтобы гостеприимный горец не накормил своего спасителя!

– Ой, это их дела! – замахала руками Митрофановна, а сама поставила на стол тарелку с овсяной кашей. – Кушайте, Иван Макарович, а то прохо́дите впустую, кашка-то остынет.

Постоял с минуту, решая про себя, что предпринять, а потом и за стол присел. Отвык уже от овсянки, думал, не придется подобную пищу принимать, но приходится. На удивление, стряпня Митрофановны оказалась не такой и противной, возможно, конечно, это я оголодал и силы потерял, тем не менее съел все и чуть добавки не попросил. В последний момент решил, что теперь-то у Анзора смогу чего-нибудь перехватить, если тому Сима разрешит! Ха, смешно, вору требуется чье-то разрешение! Этак он еще и под каблук попадет, но такого, естественно, никогда не будет. На какие-то уступки горец может пойти, да и то в определенный момент времени, добьется своего и… Ну, дальнейшее прогнозировать не возьмусь, характер у девушки сложный, да и привыкла она сама о себе и сестре заботиться, это не девочка, которая за спинами родных по жизни порхает.

Выпив чаю, отправился инспектировать больницу. К удивлению, везде чисто, все на своих местах. Одна из сестер милосердия дрыхнет в сестринской – специально такое помещение обустроили, где работницы могут передохнуть. Кабинет консилиумов закрыт, по планам там сложные случаи должны коллегиально разбираться и приниматься решения о методах лечения. В одной из палат обнаружил спящую в обнимку с большим плюшевым мишкой Лизу. Игрушка новая, подарил ее девочке Анзор, могу поспорить на что угодно. Молодец вор, по всем фронтам наступление ведет и ничего не упускает. Но терять такую работницу у меня нет желания, хотя и вмешиваться не стоит. Надеюсь, «штурм крепости» продлится долгое время.