Я был уверен, что они захотят. После найденного вчеракалендаря, где дважды была записана моя фамилия да еще жирной чертойсоединенная с фамилией банкира Цфасмана, у меня просто не оставалось в этомсомнений. Но мне не понравилось, что в комнате не было Лобанова, единственногов этой компании нормального человека, который мог бы отнестись ко мнеблагожелательно. Но вообще-то в этот момент я меньше всего думал об этойтроице. На меня и без того свалилось слишком много за последние дни. БолезньИгоря, убийство Семена Алексеевича, разговор Облонкова, который я нечаянноподслушал. Слишком много для одного человека, и я вовсе не хотел бы встречатьсяс этими типами и отвечать на их вопрос. Вдобавок ко всему я постоянно помнил отом, что в проходной меня может ждать посланец родственника-кровососа, которыйдолжен привезти мне договор с богатой сволочью, которая решила арендовать моиквадратные метры. Впрочем, наверное, преувеличиваю, человек, который хотелвзять мою квартиру, вряд ли был сволочью. Он ведь не знал, почему я сдаю своюквартиру. Хотя, с другой стороны, если он был такой богатый, то наверняка —сволочь. В наше время девяносто девять богачей из ста стали таковыми толькоблагодаря мошенничеству, воровству или коррупции.

Наверное, во мне бушует комплекс неполноценности. Я ведь несумел к сорока годам стать миллионером и теперь вынужден сдавать свою квартиру,чтобы помочь сыну. Но, с другой стороны, для чего мне эти миллионы? Жил я один,получал вполне достаточно. Имел прекрасную квартиру в центре города. Не всем жебыть миллионерами. Но… Опять это проклятое «но». Почему другие могут, а я нет?Наверное, потому, что они смогли заработать приличные деньги, а я не смог. Внашей стране необязательно, чтобы миллионер был самым умным человеком. ВАмерике или в Европе — да, там действительно нужно обладать некоторыминтеллектуальным потенциалом, чтобы сделать деньги. Вернее, там интеллект стоитденег, и чем больший интеллект, тем большие деньги получает его владелец. Внашей стране миллионерами пока становились в силу совсем других качеств.Поэтому, наверное, у нас так не любят очень богатых людей. Ведь некоторые нашишахматисты, артисты, писатели, художники, я, конечно, говорю о самых известныхи самых удачливых, тоже очень богатые люди, но к ним другое отношение. Людизнают, за что они получают деньги. А вот все прочие… Когда шахтерам не платятзарплату по полгода и тут же показывают по телевидению миллионеров, строящих ипокупающих дворцы, можно представить себе состояние голодных парней, точнознающих, что дворцы построены на недоплаченные им деньги. Хотя, если начнетсябунт, я буду не с этими парнями. Как цепной пес, буду охранять тех, у когобольше денег, а значит, и больше прав.

В общем, сидел я перед этой троицей и думал совсем о другихвещах. А на Облонкова мне и смотреть не хотелось. Я ведь с первой минуты былуверен, что он замешан в убийстве Семена Алексеевича. Я только хотел закончитьвсе дела с Игорем, найти им деньги, отправить в Германию, а уже потом сказатьподлецу все, что я о нем думаю и знаю. Но он не дал мне на это времени…

— Вы знаете, зачем мы вас позвали? — спросил Облонков. Онбыл на «вы» со всеми старшими офицерами и грубо тыкал младшим.

— Догадываюсь, — ответил я, — вчера нашли календарь.

— Не только. Зачем вы скрыли, что два раза заходили к СеменуАлексеевичу в день убийства?

— Я ничего не скрывал. Меня никто не спрашивал. А заходил япо делам. По-моему, это нормально, когда сотрудник заходит к своему начальнику,даже два раза в день.

— Не прикидывайтесь, Литвинов, — одернул меня Облонков. —Здесь находятся сотрудники прокуратуры и ФСБ. Вы сами видели календарь СеменаАлексеевича. Там значится ваша фамилия.

— Там есть много фамилий, — устало заметил я. — При чем туткалендарь?

— При том, — торжествующе сказал Облонков. — Вы знаете, чтотам ваша фамилия соединена с фамилией банкира Цфасмана?

— Видел, — угрюмо согласился я, — лучше бы не соединял.

— И чем вы объясняете такую деталь?

— Ничем. Просто так захотелось Семену Алексеевичу. Завтра всвоем календаре я проставлю вашу фамилию и соединю ее чертой с фамилиейПрезидента. Ну и что?

— Шутите, — строго вставил Дубов, — неужели вы не понимаете,насколько все серьезно?

— Понимаю, — разозлился я. — Семен Алексеевич был моимнаставником, мудрым учителем. Другом. Я его очень любил. А вы позвали менясюда, чтобы допрашивать из-за этого… дурацкого календаря.

— Хватит! — разозлился Облонков. — Вы забываетесь,подполковник Литвинов. Здесь не базар. Извольте отвечать по существу. Чем выобъясняете, что Семен Алексеевич связал ваши фамилии жирной чертой? И рядом свашей фамилией поставил вопросительны и знак?

Как я мог ответить на этот вопрос? Начать рассказывать всесначала? Рассказать о том, как я просил Семена Алексеевича помочь мне в решениипроблемы с Игорем. Рассказать, как он звонил банкиру. Как тот потом отрекся отсвоего намерения, отказавшись мне помогать. Рассказать о том, как я подслушалразговор самого Облонкова. И как передал все Семену Алексеевичу. Рассказать отом, что у меня не было времени, и в проходной меня должен уже ждать посланецВиталика с договором. Я посмотрел на их лица. На суженные глаза Галимова, натупое лицо Дубова, на ухмыляющегося Облонкова. И понял, что никогда и ничего имне расскажу. Хотя бы потому, что они ничего не поймут.

— Не знаю, — упрямо сказал я, — спросите лучше у Цфасмана.

И в этот момент они переглянулись. Странно переглянулись.Мне не понравилось выражение их лиц, не понравилось, как быстро отвел глазаДубов.

— Значит, нам лучше все узнать у банкира? — гнусноухмыльнулся Облонков.

— Как хотите, — я уже почувствовал неладное. Может, банкиррассказал им какую-нибудь гадость про меня? Например, сказал, что я звонил ишантажировал его? После смерти Семена Алексеевича я мог поверить в любуюнеожиданность. Но то, что произошло на самом деле, оказалось для меняабсолютной неожиданностью.

— Неужели вы еще ничего не знаете? — спросил Галимов.

— Нет, — ответил я, — что-нибудь случилось?

— Случилось, — разозлился Облонков, — конечно, случилось.

— Сегодня утром банкир Цфасман убит, — пояснил Дубов, — намсообщили об этом только час назад. Теперь вы понимаете, почему нас такинтересуют ваши две фамилии, поставленные рядом?

В это утро он решил выехать на работу чуть позже обычного.Почему-то сильно болела голова, и он еще до завтрака принял лекарство, котороеему привезли из Израиля. Однако после завтрака голова продолжала болеть, и онпринял еще одну таблетку, надеясь, что к моменту приезда в офис все придет внорму.

Он вспомнил, что вчера, вернувшись домой, он помыл голову и,возможно, забыл сразу выключить в своей комнате кондиционер. Вот и результат.Марк Александрович прошел в гостиную и прилег на диван, чтобы немногоотдохнуть. По телевизору шел футбольный матч, и он, увлекшись, забыл о головнойболи. Через десять минут, взглянув на часы, вскочил с дивана. Хотя бы к десятинадо успеть в банк. Слишком велики ставки перед выходными днями, чтобыпозволить себе валяться на диване.