Ника вскинула на меня глаза. В них мелькает какое-то странное выражение. Мольба о помощи? Раскаяние?

— Аврора! — шепчет она. — Я пропала.

— Нет, Ника, я помогу тебе. Не бойся. Ничего не бойся. — Я подхожу к ней и сажусь рядом. Я прижимаю к себе Нику и слышу, как отчаянно бьется ее сердце. — Рассказывай, что случилось.

И тут Ника разрыдалась.

— Я такая дурочка! Ты даже не представляешь. Помнишь журнал, который мы смотрели как-то вечером? Примерно месяц назад. Или больше.

— Какой журнал? — для порядка спрашиваю я, отлично понимая, о чем идет речь.

«Ритмы жизни». — Ника подходит к письменному столу, начинает попеременно открывать ящики и рыться в них. — Куда же он делся?

— Я хотела его найти и не смогла.

— Вот он! — Ника вытаскивает журнал из «общего» ящика. Странно, я смотрела в нем, но журнала там не было. Или я плохо смотрела?

— Ты брала его?

— Да. Нет, не помню… — бросает Ника. Она раскрывает журнал. — Ты еще тогда сказала, что я очень похожа на дочку Викентьева. Смотри, вот та самая фотография. Будь она проклята! Эта мысль засела в моей голове. Я никак не могла ее выкинуть. Что бы я ни делала, постоянно думала об этом. А когда ты пошла работать секретарем к Викентьеву, я поняла, что это — знак судьбы. И я должна что-то сделать. Я написала ей по электронной почте и сказала, что очень похожа на нее. Могу работать двойником. Если ей надо. Она уцепилась за эту идею. Ответила. Назначила встречу. Я даже сама не ожидала, что все так быстро завертится. Ей нужно было вести двойную жизнь, и я подвернулась очень кстати. В свои дела она меня не посвящала, сказала только, что будет вызывать меня по мере надобности. И дала свой адрес. Я приезжала к ней на квартиру в Большой Харитоньевский переулок, она одевала меня в свою одежду и говорила, где я должна была быть. И в какое время. Потом я опять приезжала к ней, переодевалась и ехала домой. Но со временем Анжела сказала, что какие-то наряды я могу пока оставить себе. Поэтому я уже не возвращалась после задания к ней, а приезжала сюда, домой, или ехала к друзьям.

Я многое начинаю понимать. И затаив дыхание, слушаю дальше. Что же произошло в тот день, когда была убита Анжела. В тот день и накануне вечером.

— Я… работала на Анжелу, но однажды мне показалось, что мне слишком мало платят. Мне захотелось иметь больше денег. Тем более что они у нее были. Я сказала об этом Анжеле, а она только расхохоталась и добавила, что ни копейки мне не прибавит. Она сказала, чтобы я радовалась тому, что имею. Я… разозлилась. Готова была ее разорвать. Мне захотелось ее ударить, но я сдержалась. Я говорила что-то резкое, грубое. Выскочила из квартиры. На другой день приехала, чтобы помириться. Сказать, что я согласна работать за прежние деньги, но… она была мертва… Я открыла дверь…

— Ключом? У тебя был ключ от ее квартиры? — перебила я ее.

— Нет. Ключа у меня не было. Дверь была уже открыта. Я вошла в квартиру и увидела там труп. Аврора! Это было так страшно! Кровь, на лице алые полосы. Лицо и две алые полосы. Кто-то изуродовал ее. — Я прекрасно понимала Нику. Это «было действительно страшно. — Я… не помнила себя. Рванула к Никите. — Это был один из Никиных ухажеров. — Провела время у него, потом мы поехали в бар, и я там напилась. Мне так было плохо. А теперь меня обвинят в убийстве.

— Почему?

— Потому что… я оставила сумку в доме у Анжелы. По этой сумке меня и найдут. Арестуют. Как я оправдаюсь? Никак. На меня повесят это убийство, чтобы не копаться в нем. Я — конченый человек, Аврора. Надо же, так по-глупому вляпаться! Зачем я только пошла работать к Анжеле? Будь все проклято! — И Ника утыкается лицом в колени. Она уже не плачет, а только глухо стонет.

— Когда ты оставила сумку?

— Вчера. Я не помню, как она выпала у меня из рук. Я ничего не помню!

— Когда ты была у Анжелы?

— Не помню. Наверное, в десять. Или в начале одиннадцатого.

— Успокойся, Ника, твоя сумка у меня, — говорю я. — Никто тебя ни в чем не обвинит.

Ника поднимает голову, мои слова производят на нее эффект разорвавшейся бомбы.

— К-как? — заикаясь, спрашивает она. — Как она попала к тебе?

— Это — долгая история. Наталья Родионовна попросила меня поехать к Анжеле и поговорить с ней. — Ложь, которая была забракована Русланом, благополучно скармливается Нике. Сестра ее не перепроверит и не докопается до истины. — Я приехала на квартиру и увидела то же, что и ты. Труп Анжелы. И твою сумку.

О Руслане я решила пока ничего не говорить. Я вспоминаю о нем, и мне становится не по себе. Захочет ли он поверить Никиному объяснению? Может быть, он только прикидывается добрым самаритянином? А сам только и думает, как усадить Нику за решетку. Вдруг это он убил Анжелу и теперь ищет, на кого можно повесить преступление? Мало ли что там произошло между ними. Он был бой-френдом Анжелы, они могли поссориться. Та что-нибудь ляпнула, не подумав. Избалованная дочка богатого папеньки. Привыкла вести себя так, как ей вздумается. Руслан не выдержал: взыграла горячая южная кровь. Схватился за пистолет. А почему за пистолет? Я же не знаю, как она была убита. Может, ножом? Я видела только труп… Поэтому Руслан и дал мне задание: разговорить Нику. Он хочет найти уязвимые места в ее рассказе и обыграть их себе на пользу. А Нику окончательно утопить. Тем более что он слышал, как она угрожала Анжеле.

— Ника, а ты угрожала Анжеле? Говорила, что выведешь ее на чистую воду? Расскажешь обо всем отцу?

Ника хватает меня за руку. Причем именно за то место, за которое недавно меня схватил Руслан. Я невольно охаю. И смотрю на руку. Так и есть — синяк!

— А ты откуда это знаешь? — почти истерично кричит Ника. — Ты что-то от меня скрываешь!

Я решаюсь: была не была.

— Мне сказал об этом один человек. Он был в курсе твоих махинаций с Анжелой.

— Что за человек?

— Бойфренд Анжелы. Руслан.

— Руслан. — Ника как-то странно морщит лоб. — Кто тебе об этом сказал?

— О чем? — вконец запутываюсь я. У меня уже голова идет кругом, словно я катаюсь на колесе обозрения с бешеной скоростью. Я чувствую, что без чашки крепкого кофе тут не обойтись. Или без стакана водки. Жаль, что ее нет. Надо бы иметь в запасе бутылочку, подумала я. На крайний случай.

— О том, что он в курсе махинаций, как выразилась ты, — поддевает меня Ника. И я невольно испытываю приступ облегчения. Значит, Ника постепенно приходит в себя, раз она уже ерничает и жалит.

— Он сам и сказал.

— Руслан? — переспрашивает Ника.

— Руслан.

— Но это очень странно. Потому что Анжела показала мне его фотографию и сказала, чтобы я ни в коем случае не наткнулась на него. Если увижу где, то должна быстренько сделать ноги. Чтобы он ни о чем не догадался.