Комната, куда они пришли, была вкрадчиво-обманной. Как и ее хозяйка. Алина хотела казаться не тем, кем она была, бывшей проституткой, подцепившей на крючок богатого мужчину, — нет, она хотела подчеркнуть свою белую пушистость и невинность. Во всяком случае обилие белого тона говорило об этом навязчивом стремлении. От белизны у Губарева даже заломило в глазах.

— Проходите сюда, — тоном великосветской львицы сказала Алина, указывая на белый диван у стены.

Губареву показалось смешным садиться на этот кукольно-бутафорский диван, но делать было нечего. Напротив дивана располагалась ниша с большой кроватью. Тоже, разумеется, белой. Над кроватью красиво спускался полог. Как на картинке, иронично подумал Губарев. Все тут ему казалось ужасно пошлым и театральным. «Сидим мы с Витькой, как два китайских болванчика, на этом диване. Видели бы нас коллеги — умерли бы со смеху». Сама Алина взяла белый пуфик, стоявший у окна, и села на него. Наискосок от них.

— У вас ко мне какие-то вопросы? — Она явно стремилась взять инициативу в свои руки.

— Да. Когда вы в последний раз видели Анжелу?

— Анжелу? — Алина задумалась. — Где-то две недели назад.

— Дома?

— Да, она заходила домой. Ненадолго. К матери.

— Какие у вас были отношения с Анжелой?

— Почти никаких. Она была очень невоспитанна. Капризная, взбалмошная. Вытворяла что хотела. И доставляла немало огорчений отцу.

— А матери?

— Что «матери»?

— А матери она не доставляла огорчений?

— Спросите об этом у нее сами. — И Алина передернула плечами.

— Простите, а ваше положение в доме каково? — явно наслаждаясь ситуацией, спросил Губарев. И как можно невиннее.

С минуту-другую Алина смотрела на него, широко раскрыв глаза.

— Я — племянница.

— Вячеслава Александровича?

— Нет. Его жены, — слово «жена» она произнесла с подчеркнутой брезгливостью.

— То есть дочь сестры… или брата?

— Сестры.

— Ваша мать живет в Москве?

— Нет. В Твери.

— Вы приехали сюда по приглашению Вячеслава Александровича или Натальи Родионовны?

— Какое это имеет значение? — капризно спросила Алина. — Ну… Натальи Родионовны.

— Давно?

— Год назад.

— Наталья Родионовна была уже парализована? Алина метнула на него странный взгляд.

«Спокойно, — сказал сам себе Губарев, — дамочка чем-то встревожена. Но чем?»

— Да.

— А когда заболела Наталья Родионовна?

— Может быть, вы сами спросите у нее об этом?

— Пока я спрашиваю вас, — жестко сказал майор. — И прошу отвечать на вопросы следствия.

— Больше года назад.

— И теперь вы здесь живете?

— И теперь я здесь живу, — с легкой насмешкой сказала Алина.

— Чем занимаетесь?

— Не поняла?

— Ну в смысле… работаете где, учитесь?

— Ах нет, просто занимаюсь домом.

— Понятно. Значит, вы утверждаете, что с Анжелой у вас никаких отношений не было?

— Да. Не было.

— А какие чувства она испытывала к вам?

— Никаких. Я уже говорила вам, что она была очень невоспитанна.

— Вы приезжаете сюда год назад, а через какое-то время Анжела уходит из дома.

— Это ее проблемы.

— Естественно, учитывая, что ее убили.

— У нее была такая сомнительная компания.

— Откуда вы это знаете? Вы же с ней не общались?

Алина закусила губу.

— Вячеслав Александрович рассказывал мне о ней.

— Заботливый отец, пекущийся о своей дочери?

— Именно так.

— Похвально! И с вами он делился своей тревогой по поводу ее компании?

Я стала Вячеславу Александровичу близким человеком, — несколько чопорно сказала Алина. — Со мной он советовался по многим вопросам и проблемам. Я старалась помочь ему. Во всем.

— Охотно верю. А что сомнительного было в компании Анжелы?

— Подозрительные личности, наркотики…

— Анжела была наркоманкой?

— Да. У нее в последнее время крыша поехала. Ей стало казаться, что за ней следят.

— А вы за ней не следили? — задал майор вопрос наобум, надеясь, что Алина выдаст себя.

— Я? Больно мне это надо. — Алина с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть. — Когда она была здесь в последний раз, у нее хватило наглости спросить у меня: устроила ли я за ней слежку?

— Может, у нее были основания для таких подозрений?

— Меня она совершенно не интересовала. «Зато тебя интересовал ее отец, — усмехнулся про себя Губарев, — бизнесмен, без пяти минут холостяк. Или уже холостяк. Если не де-юре, то, по крайней мере, де-факто. Суперприз для провинциалки, приехавшей схватить в столице за хвост Жар-птицу. Навряд ли ты не принимала в расчет его дочь, как стараешься сейчас убедить нас в этом. Все-таки Анжела могла доставить тебе неприятности. И немалые. Поэтому, девочка, играй, но не переигрывай. Все равно мы тебе не поверим, так что прибереги свои таланты для кого-нибудь другого. Например, для Викентьева».

— Вы не знаете в окружении Анжелы молодого человека кавказской национальности? — спросил Губарев, вспомнив рассказ Маркеловой.

— Вы имеете в виду Руслана?

— Наверное. Кто он?

— Бойфренд Анжелы. У него какие-то дела по бизнесу с Вячеславом Александровичем.

— Вы его знаете?

Алина картинно повела плечами.

— Сталкивалась пару раз.

— И какое впечатление он произвел на вас?

— Никакого. Обычный молодой человек. Правда, слишком хитрый. Себе на уме.

И здесь Губарев решил сыграть ва-банк. Просто ему захотелось сбить спесь с Алины. И увидеть ее истинное лицо. По-прежнему она останется в образе актрисы или… Майор вспомнил, как одно время Наташка, которая тогда работала в библиотеке, любила выписывать интересные афоризмы в отдельную толстую тетрадь, а потом читать их Губареву. Он ничего не запоминал, все путал. Тогда она стала поступать по-другому. Она выписывала их на листе бумаги и приклеивала на дверцу кухонного шкафчика. Таким образом, Губарев, когда ел, мог лицезреть очередной шедевр человеческой мысли. Воочию. Что-то вылетело из его головы за давностью лет, но кое-что и осталось. И вот сейчас в памяти Губарева неожиданно всплыло изречение известного английского писателя. Но фамилию его майор не помнил. Он еще написал книгу о портрете, который старел, а его хозяин всегда оставался молодым. Но афоризм врезался в память. «Мир носит маску, но иногда снимает ее». И сейчас Губареву хотелось сорвать маску с лица Алины.