– Ну, хорошо. Хорошо. – Тирей помедлил, как будто взвешивая что-то в уме. – Но обещай, что не предпримешь никаких поспешных действий. Такие дела, мальчик мой, планируются долго. И чем дольше планируются, тем большее удовлетворение затем приносят. Знаешь, я ведь долго искал это дело в архиве. Оно и нашлось там, но почему-то не на своем месте. Как будто кто-то специально подсунул его в самый низ стопки прошений сотрудников за последние десять лет. Вот, послушай. Ты мне говорил, что однажды Арман Эверси вышел из дому и отправился на важную встречу, с которой уже не вернулся, и ты никогда не видел его тела, так? Тело все же было, и проводилось вскрытие, поскольку Арман Эверси все же был Арманом Эверси, а не каким-нибудь там… впрочем, неважно. В деле говорилось, что его тело было найдено на набережной без видимых следов насильственной смерти. Но вскрытие показало, мой мальчик, что Армана попросту отравили. Яд действовал довольно медленно, понимаешь? И попал в желудок, судя по всему, вместе с печеньем и кофе, которые Арман где-то ел. Ну а жена и единственный сын его исчезли и так и не были найдены. Никто до сих пор не знает, что с ними случилось.

– Я знаю, что с ними случилось, – прошептал Рой. – Люди в масках ворвались к ним в дом, связали, затолкали в мешок и выбросили в море. Мать и ребенка вместе. Вот и все.

В разноцветных глазах Тирея Сандора мелькнуло понимание, и он едва заметно улыбнулся.

– Так значит, никто не выбрался?

– Насколько я знаю, мать спрятала складной нож и ухитрилась освободиться. И не дала утонуть ребенку.

Тирей выпрямился и осторожно, чтобы не причинить боли, похлопал Роя по плечу.

– Что ж… невеселая история. Но, думается мне, с хорошим финалом. Ты отдыхай, Рой. Вернее, теперь уже лорд Сандор-младший. У нас еще много дел.

* * *

Он медленно плыл сквозь вязкую тьму беспамятства. И там, в ночи, ему было хорошо и спокойно, как будто уже очень давно он стремился в это место, а теперь наконец, добрался, и можно было просто отдохнуть. Далеко впереди появилось маленькое блеклое пятнышко, похожее на блик на воде. Оно медленно росло, обнимая, затягивая, и откуда-то слышался голос матери. Мой бедный маленький сыночек. Мое счастье. Мой малыш. Рой слышал ее, чувствовал мягкие прикосновения – к плечам, к груди, к лицу… но не видел. И это рождало сладкую тянущую боль под ребрами, и сожаление, и странное желание вернуться во мрак, туда, где никто никогда не причинит им вреда.

Но тьма дала трещину, впуская яркий белесый свет, от которого виски пронзили острые стрелы мигрени. Рой непроизвольно дернулся, но не смог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Дыхание колким ершиком застревало в горле, сердце бестолково колотилось, то ускоряя бег, то застывая, пропуская удары.

Зрение медленно фокусировалось, перед глазами все еще плавали цветные пятна, но они, подобно мозаике, постепенно складывались в нечто знакомое.

Бледно-розовый. Винно-красный. Белый. Серый.

Кусочки, мельтеша, как стая мошек, слипались, обретая форму. А по краям, словно рамка, – серое расползающееся нечто, пульсирующее, живое…

И Рой наконец смог разглядеть склонившуюся над ним королеву Льер, а далеко за ней – белоснежный высокий потолок.

Льер торжествующе улыбнулась и поправила выбившийся из прически красный локон. В ее прекрасных бирюзовых глазах поблескивал лед, а еще любопытство, с каким энтомолог может разглядывать своих жуков в банке.

– А, вот и вы, лорд Сандор. Как себя чувствуете?

Рой с хрипом втянул воздух. Непонимающе уставился на Льер. А затем, вспышкой: подарок ее величества! И взрыв, и пламя, и вид собственных горящих рук, обращающихся в обугленные головешки, и боль, охватившая его всего…

Прекрасное, словно сошедшее с древних фресок лицо королевы дернулось. Она с досадой поморщилась, как будто Рой не мог дать ей то, чего она хотела.

– Вы можете говорить, лорд Сандор?

– Я… вы… – сипло выдохнул он.

Претемный! Да что говорить-то? Он даже не ожидал, что вновь увидит этот мир. Не думал, что вернется. Но почему… так? Почему Льер? И отчего он не в состоянии пошевелиться?

– Мне ювелир все рассказал, – тихо сказала королева, – что вам принесли якобы от меня подарочек. И вы, вы! Лорд Сандор, глава тайного сыска его величества, вы поверили. Впрочем, неудивительно. Вы ведь никогда с подобным не сталкивались. Ваши маги действуют по-иному. А вот теперь извольте лежать. Должна предупредить, сейчас будет больно, но терпимо.

Она исчезла на миг, а когда вернулась, Рой увидел в ее тонких пальцах блестящий скальпель. Льер улыбнулась и посмотрела на него так, словно Рой был самым ценным экземпляром ее коллекции.

– Я, лорд Сандор, не применяю обезболивающие средства, потому как вещьмагия – штука тонкая и не терпит посторонних компонентов. Кроме того, вас пришлось привязать, опять-таки, потому что вещьмагия предполагает очень точное соотношение расстояний между компонентами. И раз уж мой артефакт запустил ускоренную регенерацию, то другой магии вмешиваться не стоит. Да и вообще, знаете ли, у меня был учитель… доктор Мельхольм, да. Возможно, он был самой большой сволочью, да и вообще мерзким субъектом, но артефактором он был… одним словом, величайшим. Если бы не он, вы бы сейчас меня уже не слышали.

Королева склонилась к нему и, особо не церемонясь, сделала первый надрез.

– Что… что вы хотите? – выдохнул Рой.

– Ш-ш-ш-ш. – Льер улыбнулась, а в ее бирюзовых глазах появился недобрый холодный блеск. – То, что начал мой артефакт, надо довести до конца. Вот так, ничего не поделаешь. Так что извольте помолчать. Мельхольм предпочитал резать мертвые тела, потому что они не болтали и потому не отвлекали от дела.

Рой скосил глаза и кое-как разглядел, что Льер разрезала ему кожу сразу под ключицей. Грудь была безобразно обожжена, кожа вздулась пузырями, кое-где облезла.

«Мне должно быть очень больно», – пришло внезапное понимание.

Но больно не было. Разве что совсем чуть-чуть, да и то голова. А тела он почти не чувствовал. Но вот то место, где Льер прошлась скальпелем, жгло, как будто плеснули кислотой.

Что она делает?

Он снова посмотрел на королеву. Женщина выглядела спокойной, собранной и сосредоточенной. Повернулась к нему, держа пинцетом маленькую, размером с ноготь, черную пластинку. С нее на пол тяжело ляпались крупные капли ядовито-зеленого желе. Потом Льер взяла в другую руку металлические щипчики и ловко развела в стороны края разреза. Посмотрела прямо в глаза Рою.

– Ну что, лорд Сандор. Теперь придется потерпеть.

И одним движением вогнала в рану пластинку.

В груди взорвалось солнце, одновременно вышвыривая его во тьму.

* * *

Он снова вернулся. Теперь уже совершенно осознанно, сразу увидел и светлые больничные стены, по которым мазками расползались розоватые блики, и широкое окно, сквозь которое виднелось малиновое заходящее солнце, и королеву Льер, сидящую на стуле рядом с кроватью. Она была погружена в чтение потрепанной книги, свободная рука устало лежала на изумрудно-зеленом подоле платья. Со своего места Рой рассмотрел, что одна страница, желтая, вся исчеркана комментариями и изрисована схемами.