В это время с треском распахнулась входная дверь и Санька, мгновенно вскинув голову, увидела троих вооружённых людей, один за другим вбежавших в комнату. У неё тотчас же испуганно ёкнуло сердце, но все трое почтительно остановились у самого входа.

— Воевода!

— Ну, что ещё?! — вскакивая на ноги и хмурясь, обернулся к вошедшим Болотников. При этом он постарался, как мог, заслонить собой Саньку, а она, опомнившись, вновь юркнула под покрывало, натянув его до самого, считай, подбородка. — Что врываетесь, как тати полуночные?! Случилось что?

— Вои царские на приступ, было, пошли, но отбиты с большим для себя уроном! — весело доложил один из вошедших, молодой курчавый паренёк с белозубой усмешкой и выпуклыми ласково-маслянистыми глазами. Он, кстати, как вошёл, так и вперился в Саньку откровенным, нагло-ласкающим взглядом.

— Многих убитыми потеряли, ещё более раненых с собой еле уволочь смогли, — угрюмо добавил сосед паренька, седой, длиннобородый, с плохо зажившим шрамом через всю щеку. — А у нас потерь, почитай, и не было никаких!

— Отбили приступ — это молодцы! — сказал Болотников нетерпеливо и искоса взглянул на Саньку. — За это хвалю! Или ещё о чём доложить хотели?!

Вошедшие помялись немного, переглянулись нерешительно.

— Тут вот какое дело… — запинаясь, проговорил длиннобородый. — Князья Шаховский и Телятевский напомнить повелели…

— Повелели?! — наливаясь кровью, рявкнул Болотников. — Они мною повелевать смеют?

— Нам повелели, — тут же поправился длиннобородый. — Напомнить повелели твоей милости, что военный совет ты им назначил сегодня после полудня! И царевич Пётр о том же просил тебе напомнить…

— Помню я о совете! — буркнул Болотников и вновь покосился на Саньку. Потом перевёл взгляд на наглого паренька, по-прежнему не спускающего с Саньки откровенно-жаждущего взгляда. Нахмурился… и паренёк, почуяв неладное, быстренько отвёл глаза.

— Так что передать князьям и царевичу? — спросил длиннобородый.

— Передайте им… — Болотников замолчал на мгновение, задумался. — Передайте, что совет сей на завтрашнее утро перенести надобно! Занят я весьма, понятно?!

— Понятно, — вразнобой отозвались вошедшие и, многозначительно при этом переглянувшись, вышли гуськом. А Болотников, выглянув следом, зычно крикнул кому-то (охране своей, скорее всего):

— Не впускать никого! Головы поотрываю!

Потом, вернувшись и плотно затворив за собой дверь, вновь подошёл к постели, опустился осторожно на самый её краешек.

— Такие вот дела, Санька! — проговорил он, глядя куда-то себе под ноги. — Одолели нас рати царские, в кремле тульском крепко заперли! А тут ещё провианта маловато, ну, да ничего! Посланы гонцы в Литву, к Дмитрию, дабы на выручку шёл! Или… — запнувшись на мгновение, Иван в упор посмотрел на Саньку, — или не придёт к нам помощь? Только это скажи!

— Я домой хочу! — вместо ответа, жалобно пролепетала Санька. — К маме хочу! Мне рано ещё умирать! И жить тут мне страшно!

И, уткнувшись лицом в подушку, она расплакалась. Горько, навзрыд.

— Девочка моя! Если б я знал, как… если бы я только мог тебе помочь в этом…

Вновь опустившись на колени и отвернув в сторону край покрывала, Иван принялся покрывать бесчисленными поцелуями Санькины волосы, шею, обнажённые плечи…

— Санька, Санечка! — бормотал он при этом, и голос его был полон горечи. — Ты же самой судьбой предназначена мне была, самой судьбой! И что ж она сделала с нами, судьба-судьбинушка?! Как же разнесла она нас с тобой во времени, подлая!

Иван целовал её долго, руки его в это же время постепенно отодвигали в сторону покрывало… и вот уже Санька ощутила щекотание его усов и бороды у себя на спине, потом ещё ниже и это было довольно неприятно. Зарывшись лицом в подушку и крепко сжав зубы, Санька пыталась вернуть то мимолётное ощущение, когда сквозь огрубевшие черты взрослого и много повидавшего в жизни мужчины вдруг взглянуло на неё такое знакомое и такое юное лицо Ванюши… но ощущение это, увы, не пожелало вновь воротиться. Те трое, так некстати ворвавшиеся в комнату, спугнули его, порушили что-то, пусть неосязаемое и необъяснимое, но весьма и весьма важное…

А тут ещё так некстати вспомнилось об Андрее…

— Не надо!

Оттолкнув от себя Ивана, Санька вновь по самую шею закуталась в покрывало.

— Зачем это сейчас?!

— Вот именно, незачем!

И Санька, и Иван почти одновременно обернулись на голос.

— Фидлер?! — голос Болотникова задрожал от гнева. — Тебе что тут надо?!

Невысокий плотный человечек средних лет и весьма ординарной наружности ничего на это не ответил, он лишь как-то устало и, одновременно, с явным облегчением усмехнулся. В руке человечек держал какой-то довольно объёмный свёрток.

— Да вот, шёл мимо…

— Вон пошёл!

Иван вскочил на ноги, рука его привычным жестом метнулась к поясу… впрочем, там не было сейчас ни сабли, ни даже кинжала.

Тогда Болотников, сделав стремительный шаг вперёд, ухватил человечка за отвороты кафтана, крепко встряхнул и даже приподнял чуть над полом.

— Не переходи межу, лекарь! Я тебя ценю, ты то ведаешь… но всему есть межа!

— Не надо горячиться, Ванюша! — проговорил, а вернее, прохрипел полузадушено человечек по имени Фидлер, и голос его с явственно различимым акцентом был на удивление спокоен и даже невозмутим: — Ты ведь тоже хочешь, чтобы Александра, любовь твоя первая и единственная, в собственное своё время беспрепятственно воротиться смогла?

— Что?! — растерянно и как-то совсем по-детски проговорил Иван, разжимая пальцы и, одновременно с этим, вновь опуская Фидлера на пол. — Откуда ты… да кто ты на самом деле?!

— Кто это?! — закричала Санька, вскидываясь в постели. Придерживая покрывало у груди, ужасом смотрела она на незнакомца. С ужасом и, одновременно, с невнятной ещё надеждой. — Скажи, кто это?!

— Фидлер это, — медленно, словно через силу, проговорил Иван, не сводящий глаз с этого самого Фидлера.

— Фидлер? — ппереспросила Санька. — А кто это, Фидлер?

Она уже слышала ранее эту фамилию, вот только никак не могла вспомнить: где и когда…

— Лекарь он… — сказал Иван, переводя взгляд с Фидлера на Саньку. — Лекарь иноземный. В Калуге подослал его Шуйский, дабы меня отравил, страшную клятву в том взял с лекаря. Но прибыв ко мне, сразу же Фидлер открылся чистосердечно, на нашу сторону перешёл. И вот с той поры…

— Он сказал, что может… — Санька даже задохнулась от волнения, — что может вернуть…

— Об этом чуть позже! — Повернувшись в сторону Саньки, Фидлер почтительно и, в то же время, как-то насмешливо ей поклонился. — А покамест держи одежку свою!

И он бросил свёрток на постель, прямо к ногам Саньки.