Он говорит то, что уже приходило мне в голову. Для любого слишком тяжело пережить такое хотя бы один раз, не говоря уже о двух. И не только для Калеба. Большинство из тех, кто старше двадцати пяти, были здесь, когда убили Дженни. И потому на этот раз история должна закончиться иначе — ради нас всех.

Глава 37

Часом позже я протискиваюсь по узкой и ухабистой Гато-стрит в своем «бронко», чтобы встретить Грея на пути из школы домой. Его плечи сгорблены под лямками рюкзака, рыжие волосы собраны лаком в пирамиду или какой-то флаг протеста.

— Я надеюсь, было о’кей, что я рассказал вам в тот день, — говорит он, как только я паркуюсь и подхожу к нему.

— Все о’кей. Твоя помощь много для нас значит. — Мы стоим посреди улицы, но это неважно. Движения нет, нет никаких звуков, даже птичьих песен — как будто весь мир встал на паузу. — Девушки, которые пережили тяжелое время, как Кэмерон, часто с трудом сближаются с людьми. Но вы вдвоем доказали, что это не всегда правда. У вас особые отношения. И поэтому, когда мы вернем ее домой, она справится. Такие особые отношения могут изменить исход. Они могут изменить все.

По взгляду Грея я вижу, что он благодарен за определенность. Не если, а когда. А еще мои слова о доверии глубоко проникают в него. Возможно, ему эта близость нужна так же сильно, как и ей.

— Ты не думал, кто еще мог быть связан с Кэмерон? Любой человек, о котором она упоминала. Любой, с кем ты ее мог видеть и подумать, что тут что-то не так.

— Я пытался, но не могу ничего вспомнить. Мы все время были вместе, почти каждый день. И мы все рассказывали друг другу. Если б она кого-то встретила, думаю, я бы знал.

— О’кей. Продолжай вспоминать. А пока я хочу попросить тебя об услуге. В субботу вечером будет городское собрание в общественном центре. Мы будем говорить о Кэмерон. Я хочу, чтобы ты сделал какой-то коллаж о ее жизни, чтобы люди знали, кто она на самом деле. Ты самый близкий ей человек. Ты поможешь?

— Попробую. — На его лице неуверенность, но я знаю, что ради нее он готов на все.

— Отлично. Подумай обо всем, что делает ее ею. Что она любит. Что для нее важно. Сделай список ее любимых занятий, найди несколько ее хороших фотографий и сделай копии. Не нужно профессиональной работы. Важно, чтобы это шло от души.

— Я знаю только про пару лет. Мы начали проводить с ней много времени лишь с восьмого класса.

— Два года — долгий срок, когда ты по-настоящему близок с человеком.

Мы идем к его двери. Он кивает, все еще обдумывая мою просьбу. Чтобы сделать все правильно, ему придется нырнуть вглубь болезненных чувств. И дальше будет только хуже. Больнее.

— Кто раньше был ее лучшей подругой?

— Кейтлин Манси, в шестом и седьмом классе. Но она мерзкая.

— Может, и так, но, я уверена, она все равно поможет. У нее тоже есть частичка Кэмерон. Убеди ее показать тебе.

— И как мне это сделать? — Грей останавливается и оттягивает лямки рюкзака, словно тот внезапно потяжелел. Все это и так слишком тяжело. — А если я облажаюсь?

Я опознаю признаки паники. Он не первый раз напоминает мне саму себя. Когда ставки слишком высоки, я тоже слишком много тревожусь. Как сейчас.

— Ты справишься, — мягко говорю я. — Ты ее любишь. Все это крутится вокруг любви.

* * *

Следующая остановка — у Кёртисов. Мне нужно как-то заручиться их поддержкой. Трой, оказывается, уехал на день. Срочное совещание в «Парамаунте», объясняет Эмили, когда впускает меня и предлагает чай. Я раздражена, но не удивляюсь. Критическая ситуация дома, вероятно, слишком трудна для него. Вдобавок его жизнь на какое-то время взорвалась. Его рук дело, да, но вполне понятно, что ему хочется быть в другом месте, пока обломки всё еще падают.

— У вас есть какие-то новости? — спрашивает Эмили с противоположной стороны бледного мраморного острова посреди кухни. Вокруг нее сверкают хром и стекло.

— Поступило сообщение об исчезновении еще одной девушки, в Гуалале. Мы пока не знаем, имеет ли это какое-то отношение к Кэмерон. Никто не видел ту девушку с июня.

Кажется, будто Эмили, не пошевелившись, обмякла.

— Все время ждать и не знать… Не представляю, смогу ли я это выдержать.

— Старайтесь жить день за днем, шаг за шагом, если сможете. Иногда помогает какая-то отдушина. Вы можете говорить с Кэмерон или писать ей записки. Пусть она вас слышит.

Когда она поднимает взгляд, в глазах у нее стоят слезы.

— Хорошо.

— Мы ездили в Напу поговорить с Дрю и Лидией.

Я слышу, как у нее перехватывает дыхание.

— Вы ездили туда?

— Мы проверили обоих на полиграфе. Стандартная процедура. — Я не раскрываю свои карты. — Кроме того, я беседовала со Стивом Гонзалесом. Мы не считаем, что он связан с какой-либо неподобающей деятельностью. Он немного поделился впечатлением о работах Кэмерон. Похоже, она показала ему очень мрачное произведение. Он беспокоится, не было ли оно автобиографическим.

— Она на самом деле была несчастна? — голос у Эмили слабый и обиженный. — Мне нужно было уделять ей больше внимания.

— Мы готовим городское собрание, чтобы привлечь помощь. В субботу вечером. Вам с Троем следует участвовать. Публичное заявление привлечет больше глаз к проблеме и намного больше людей к поискам. Эмили, нам необходимо участие людей. И не только местных.

— Вы хотите сказать, обратиться к СМИ… — Ее голос прерывается. — Мы с Троем это обсуждали и думаем, что сейчас это будет ошибкой. Для нас. Можете представить, какого рода репортажи они выпустят? Они будут эксплуатировать сенсацию. Эти люди — чудовища.

— В своей работе мне доводилось видеть грязную сторону публичности. Не стану утверждать, что у них всегда благородные мотивы, но наши могут стать такими. Мы способны контролировать послание.

— Вы не сможете. В том-то и дело. — У Эмили слабый голос, физически и буквально, словно ее скосили, когда нужно, чтобы она росла, тянулась. Мне хочется встряхнуть ее. Показать, что в мире есть намного худшие чудовища, чем журналисты. И одно из них схватило ее дочь.

Я делаю глубокий вдох и пробую зайти с другой стороны.

— Сейчас Кэмерон — просто имя на объявлении о пропаже, на которое никто не обращает внимания. Но если люди будут тронуты, они начнут действовать. Они придут на помощь, будут звонить по телефону, предлагать свое время и деньги.

— Мы уже предложили деньги. Мы сразу это сделали.