Для него желания и потребности друзей всегда были превыше собственных интересов. И всегда проявлял упорство, когда кто-то из его близких чего-то желал, даже если любимые люди потом начинали его ненавидеть из-за тех способов, которыми он добивался цели.

– Не стоит ничего утаивать, – сказал Рейес. Он отпустил ее руку и вышел из клетки, закрыв за собой дверь, а затем обернулся к ней: – Аэрон не нарушит свое слово. Скажи ему то, что он хочет узнать, и он расскажет о твоей бабушке. Что тебе недавно снилось? Что ты слышала? Нам нужны детали.

Она сглотнула и облизнула губы. По ее телу снова пробежала дрожь, и, отведя взгляд от своего мужчины, она уставилась на Аэрона:

– Там наверху ведь недавно была война?

У Аэрона отвисла челюсть.

Рейес шумно вздохнул. Он слегка отодвинулся и во все глаза смотрел на нее.

Значит, это правда. Она могла видеть, что происходило на небесах. Теперь ему стало понятно, почему ее приказали уничтожить.

– Да, – хрипло произнес Рейес. – Была война.

– Олимпийцы воевали против титанов? Кажется, они так себя называли.

– Да, – ответил Аэрон.

Кровь отлила от ее лица.

– Титаны победили, и олимпийцы оказались в темнице. По крайней мере, большинство из них.

– Да, – в унисон прошептали Аэрон и Рейес.

– Титаны пытаются найти какое-то оружие. Какой-то Владыка встречался с новым Капитаном Гвардии. Думаю, это новый предводитель его армии. – Даника продолжала говорить, слова лились из нее потоком, словно она боялась, что, замолчав, не сможет рассказывать дальше. – У них есть план. Капитан вернется на землю и станет наблюдать, выслеживать и ждать. Я не помню подробностей. Все подробности остаются в моих картинах. Я всегда стараюсь поскорее забыть эти сны.

– Картины? – хрипло произнес Рейес.

Даника кивнула, ее глаза затуманились от воспоминаний.

– Когда мне снится рай или ад, я всегда рисую свои сны, чтобы постараться избавиться от воспоминаний.

– И где сейчас эти картины? – спросил он и изо всех сил ударил в стену, так что Даника отшатнулась и вскинула руки.

– Несколько в моей квартире в Нью-Мексико. А большинство – в хранилище, которое я оплатила на год вперед.

Рейес отвернулся от нее и мрачно, выжидающе уставился на Аэрона.

Даника тоже посмотрела на него:

– Я все рассказала. Теперь твоя очередь. Расскажи о бабушке.

После ее признания он обязан сказать ей правду. И он не станет смягчать удар. Аэрон посмотрел ей прямо в глаза:

– Думаю, я убил ее.

Рим. Величественный город, овеянный древней историей, наполненный богатством, властью и удовольствиями. И потому неудивительно, что каждый человек, оказавшийся здесь, слышал, как поет ему невинное и безмятежное море, а небо напевает свой собственный мотив, тихую мелодию угасающего света.

Но Парис не ощущал безмятежности.

Он стоял на вершине храма Неназываемых рядом со своими друзьями. Они ждали. Этот зловещий храм, в котором ему время от времени чудились страшные крики мучеников, сливавшиеся с дивным пением моря, до недавнего времени находился на дне морском и был скрыт от человеческих глаз. Теперь здесь повсюду кишели рабочие, расчищая полуразрушенные коридоры, чтобы придать храму первоначальный вид. Они не знали, что боги собирались использовать этот храм в своих целях. Когда-то смертные поклонялись богам и приносили им жертвы на алтаре, и скоро все это повторится снова.

И желания людей никого не станут интересовать, в этом Парис не сомневался.

Появление этого храма и его двойника в Греции было лишь началом. По крайней мере, так он думал. Он был больше всех похож на человека, сильнее всех связан с миром людей по сравнению с другими Владыками Преисподней, и остальные воины только посмеялись бы над ним, если бы он высказал свое предположение об их новых повелителях – титанах. Но Парису нравилось думать, что его понимание человеческой природы помогало ему лучше разбираться в мире духов. Проведя так много времени среди смертных, он отлично изучил их чувства. Жадность, ревность, жажду любви.

Да, все-таки чувства смертных и богов отчасти совпадали.

Разве титаны не сгорали от жадности, желая получить власть, которая когда-то им принадлежала, не ревновали к олимпийцам, которые отняли у них щедрый урожай, появившийся благодаря их упорному труду? Разве не жаждали они обожания и поклонения, которого были лишены тысячи лет? Они слишком долгое время провели в темнице и теперь готовы были потакать любой своей прихоти.

И все же это озарение не помогло Парису. Он не смог найти ответ на вопрос, как с ними бороться. Они обладали поразительной властью, могли перемещаться из одного места в другое при помощи силы мысли, влиять на погоду и спокойно наблюдать за миром и его жителями, не чувствуя угрозы. Они могли проклясть, взмахнув одной рукой, а взмахом другой – подарить благословение. Парис хранил в себе демона Разврата. Этот демон слабел без плотских утех и не мог победить ни в одной схватке, кроме любовной.

Поэтому совершенно понятно, кто возьмет верх в этой битве.

Но если он станет бездействовать, его друзей могут уничтожить. Охотники, его самые ненавистные враги, могут превратиться в стражей мира и процветания. Парис подумал, что, возможно, костяшки домино уже выстроились именно в таком порядке и достаточно лишь малейшего дуновения ветерка, чтобы они начали падение, создавая вокруг невероятный хаос.

Но что он мог сделать?

Найти ларец Пандоры. Тогда Владык не смогут разлучить с их демонами. В противном случае он сам и его друзья погибнут, перестанут существовать физически или погрузятся в пучину безумия.

Парис чувствовал себя абсолютно беспомощным. Его переполняла тоска от ощущения собственной слабости. Он ощущал… пустоту. И все эти неприятные эмоции были обернуты в кокон горячей ярости. Его Сиенна мертва. Он сжег ее тело на погребальном костре, достойном воина, и развеял пепел. Она уже никогда не вернется.

И кто в этом виноват? Охотники? Боги?

Он?

Кого за это наказывать? Кого убить, чтобы отомстить за нее?

Око за око – так его учили с самого рождения. Если воин не смог наказать врагов за преступление, совершенное против него, они сочтут его слабым и будут бесконечно нападать, не сомневаясь в победе. Но что делать, если враг – это ты сам?

– Готовы? – спросила Анья.

Ее взволнованный голос отвлек Париса от раздумий. Воины, окружавшие богиню, возбужденно закивали в ответ. Они стояли в тени древних стен, не обращая внимания на бурную деятельность рабочих в храме. Люди собирали камни и осторожно отскребали мох.

– Тогда начинаем. – Анья провела руками по своим изящным бедрам, ее пальцы, унизанные сверкающими бриллиантами, обхватили талию. Она встряхнула длинными белыми волосами. – Советую вам, ребята, с должным уважением отнестись к моей силе и отблагодарить меня как следует, когда все закончится.