Все вокруг забормотали: «Да, Анья» и «Конечно, Анья». Даже Владыки побаивались ее.

И хотя, выбрав Люсьена, Анья потеряла большую часть своей силы, отдав свое сокровище за право быть рядом с любимым, она по-прежнему могла сотворить хаос и устроить сильный шторм одной лишь силой мысли.

Среди рабочих Парис насчитал пятерых охотников с татуировками бесконечности на запястье. Для Париса это была метка смерти. «Они виноваты в смерти Сиенны. Они заманили ее в свои ряды, забили ей голову своей ложью. Причини им такую же боль, какую испытала она». Он сжал кулаки.

– Вот что я делаю для своих мужчин, – пробормотала Анья, а затем направилась к толпе рабочих.

Парис заметил, как люди бросили все свои дела и замерли. Разговоры стихли, и наступила полная тишина. Все обернулись и пристально смотрели на ослепительную красавицу в короткой черной юбке и полупрозрачном кружевном топе-корсете.

– Простите, но кто вы? – спросил наконец один из мужчин. У этого человека не было татуировки на запястье. Невысокий, лысеющий, полноватый. На бейджике было написано его имя: Томас Хендерсон, Всемирное сообщество мифологических исследований. – У вас есть допуск?

– Конечно. – На ее чувственных губах заиграла улыбка, и она подняла свои изящные руки. – Иначе я не пришла бы сюда, сладкие мои.

Мужчина удивленно вскинул брови:

– Как вас зовут? Все, кто в списке, уже здесь, и я не помню, чтобы мне говорили о ком-то еще.

– Не стоит ничего проверять. Надвигается шторм.

Яркая молния внезапно прорезала небо, окрасив его полотно золотыми и пурпурными бликами. Поднялся сильный ветер, и волосы Аньи разметались в разные стороны.

– Вам следует вернуться домой.

Все мужчины смотрели на Анью в ужасе и с нескрываемым вожделением.

– Моя, – произнес Люсьен, и в его разноцветных глазах вспыхнула страсть.

Парис на мгновение закрыл глаза. «Я тоже этого хочу. Назвать кого-то моей».

Мэддокс точно так же смотрел на Эшлин. А Рейес – на Данику. Словно эти женщины заключали в себе целый мир. Но что это принесет Рейесу? Скорее всего, только горе. Смерть повсюду сопровождала эту женщину, и, кроме того, Сабин подозревал, что она заодно с охотниками и собирает для них информацию. О Владыках и о ларце Пандоры.

Вчера Сабин хотел убить ее. Он даже принес пистолет и собирался застрелить Данику, пока Рейес спал, чтобы спасти Аэрона от рока, более страшного, чем смерть. Но Люсьен остановил его. Каким-то непостижимым образом присутствие Даники смягчало жажду боли Рейеса. С момента ее появления он ни разу не спрыгнул с крыши крепости и не пытался как-то еще свести счеты с жизнью. Да, он по-прежнему резал себя кинжалом, но жажда смерти исчезла.

А большего и желать нельзя.

Они все этого хотели: покоя после вечности войн, мучений и крови. И как можно было сознательно лишить этого чуда своего друга? И потому оставили Рейеса одного с этой женщиной. Впрочем, не совсем одного. Торин, Кейн, одержимый демоном Бедствий, из-за которого, где бы он ни оказался, постоянно перегорали лампочки и сыпалась с потолка штукатурка, а также Камео остались в крепости следить за мониторами компьютеров и охранять дом от вторжения неприятеля. И еще Уильям. Однако Парис сомневался, что от него был бы какой-то прок в случае неприятностей.

Насилие, Болезнь, Бедствия и Печаль собрались вместе. Что ж, должно быть, им весело, подумал Парис. Улыбаясь, он покачал головой. Сиенна была бы рада заполучить эту информацию в свои изящные ручки. Она бы…

Веселые мысли разом улетучились, и он еще больше замкнулся в себе и мрачно нахмурился. Он должен перестать о ней думать. Она мертва. И развеяна по ветру. К тому же она была его злейшим врагом.

Крупные капли посыпались с неба, как стрелы, ударяясь о землю, но не причиняя вреда воинам, лишь забрызгав гладко отполированные ботинки Париса. А затем с небес обрушился крупный град.

– Скорее! – закричал кто-то.

– Буря усиливается! – прокричал кто-то в ответ.

Раздались торопливые шаги. Люди кинулись к своим лодкам. С каждой секундой ливень становился все сильнее, заслоняя все вокруг непроглядной водной пеленой. Золотые зигзаги молний вспыхивали и перекрещивались в небе в безумном танце. Оглушительные раскаты грома сотрясали все вокруг, пыль и щепки кружились в воздухе.

Буря Аньи была живой, наполненной особым магнетизмом. Тело Париса напряглось в ожидании. Он на мгновение закрыл глаза, отчаянно желая, чтобы эти электрические разряды поразили его тело, уничтожив очерствевшего мужчину, в которого он превратился, вернув ему прежнюю легкость и беззаботность.

Когда последние люди выскочили из храма, буря усилилась… и, переместившись к храму, накрыла его куполом. Сквозь непроглядную пелену дождя невозможно было ничего различить, и никто не смог бы увидеть воинов, обыскивающих здание. Даже с воздуха.

– Все понятно? – спросила Анья.

– Понятно, – откликнулся Люсьен.

Она медленно опустила руки. Дождь и град прекратились, оставшись за пределами купола. Гром стих.

Когда буря прекратилась, Парис внимательно оглядел окрестности. Он заметил, как что-то серебряное блеснуло из-за одной устоявшей на месте мраморной стены. Дуло пистолета. Нетерпение обожгло его изнутри, и он сжал собственный пистолет. Охотник.

Тысячи лет он уступал место в сражениях Сабину и его команде. Он старался жить правильной жизнью, не творить зла и раскаиваясь в собственных ошибках. Ведь когда-то он стал одним из тех, кто погрузил мир в темноту и отчаяние, освободив демонов Пандоры. Он не заслуживал ничего хорошего.

Но теперь прошлые грехи больше не имели значения. Он ненавидел охотников больше, чем самого себя. А после Сиенны…

– Охотник, – пробормотал Люсьен, держа наготове кинжалы. – Один.

– Он мой, – заявил Парис.

– Я его вижу, – заметил Сабин, – и не понимаю, почему именно тебе должен достаться этот лакомый кусочек.

– Он мой, – повторил Парис.

Сабин вытаращил глаза.

– Чуть раньше я насчитал шестерых и готов поспорить, что все они затаились где-то здесь и ждут.

Шестеро?

– Я насчитал пятерых.

– Ты ошибся, – ответил его друг, проверив магазин своего пистолета.

– Но ни один из них наверняка не взял с собой пистолет, – заметил Гидеон.

Отлично. Перестрелка.

Парис пытался избавиться от воспоминаний, так некстати нахлынувших на него: смертельные выстрелы, свист пуль, женский крик боли.

– Они нас не видели, а иначе уже начали бы стрелять.

Люсьен ничего не ответил. Он исчез, а затем мгновенно появился рядом с Аньей и что-то тихо ей сказал. Анья кивнула, и тут же вокруг нее образовался высокий вихрь, создавая непроницаемую стену между охотниками и Владыками.