Узнав, что молодой офицер, дожидающийся своей очереди на прием, это и есть «тот самый лекарь с “Варяга”», также ожидающий своей очереди плотный, но подтянутый контр-адмирал лет сорока пяти – пятидесяти на вид, неожиданно попросив у дежурного лейтенанта не торопиться пока с вызовом в кабинет, решительно увлек Вадика за собой в коридор. Как оказалось, это был Николай Александрович Беклемишев, командир второго флотского экипажа. Причем контр-адмиралом он был довольно свежим: не так давно он, еще в чине каперанга, командовал пришедшим с Дальнего Востока в составе отряда вице-адмирала Чухнина броненосцем «Наварин».

По тому неподдельному интересу, с которым Беклемишев выпытывал подробности боя «Варяга» и «Корейца», Вадик понял, что перед ним сейчас находится весьма одаренный, любознательный и решительный моряк. Чего стоило одно только его высказывание о том, что прорвись «Варяг», первое, что нужно было бы сделать – это топить или брать «гарибальдей»! Обалдевшему Банщикову большого труда стоило вовремя прикусить язычок.

Затем разговор плавно перетек на общее состояние флота, на то, что нужно срочно делать для перевода предприятий на круглосуточный режим работы. Кого отправлять на восток немедленно. И тут Вадик был вновь ошарашен. Беклемишев вполне серьезно считал, что сейчас в наилучшем состоянии для похода находятся три броненосца береговой обороны из состава учебно-артиллерийского отряда…

Об этих корабликах Петрович даже не упоминал в своих инструкциях, вскользь обронив фразу, что «все остальное не стоит пока и рассматривать». И вот, по мнению контр-адмирала, совсем не производящего впечатление человека недалекого или отъявленного авантюриста, выходило, что эти кораблики могут принести серьезную пользу как на театре боевых действий, так и по дороге туда, занимаясь перехватом контрабандной торговли. Проблему же относительно небольшой их дальности плавания можно было решить отправкой вместе с ними угольных пароходов, например, черноморских доброфлотовских.

Вадику идея запала. В конце концов, наши ББО это вам не американские «океанские» мониторы, борт русских «адмиралов» повыше. И он начал ее думать. Вместе с Петровичем, которому изложил все это в одной из первых своих «питерских» докладных телеграмм. В итоге инициатива Беклемишева вылилась в одну из самых дерзких и известных морских операций России в ходе этой войны, да и не только этой, по большому счету. А поскольку инициатива обычно наказуема, ему самому и довелось претворять в жизнь ее последствия.

* * *

Слово государя, конечно, закон, но между словом и делом подчас бывают перерывы. И если неотложные распоряжения военного характера «по списку Руднева» были отданы, слава богу, довольно оперативно, а на будущее было решено раз в декаду созывать специальное «Особое совещание по делам флота в военное время», то с организацией научно-медицинской практики Банщикова все получалось не слишком споро. Несколько дней Николай Александрович раздумывал над тем, кого из родни стеснить в пользовании каким-нибудь из дворцов поплоше для размещения Института крови; какой именно из полков гвардии отрядить для экспериментов по донорству; какую статью расходов двора ужать…

Одним словом, уже к концу февраля весь двор знал, что герой «Варяга» и организатор прорыва «Манджура» лекарь Банщиков является новым «властителем дум самодержца». Или, что вернее, его новой игрушкой, которая венценосцу пока не надоела. Хотя в подробности официально никто не был посвящён, но кто-то уже тихо трясся за «свои поляны», а кто-то наоборот – жил надеждой на будущие дивиденды от монаршьих благоволений. Безразличных практически не было.

Поэтому особых усилий Боткину прикладывать не пришлось. Каждый из участников созванного Вадиком тайного совещания с готовностью принял приглашение: кто выслушать героя, кто посмотреть на новую дворцовую диковину, кто оценить перспективность для роли очередного фаворита. Главным же намерением собравшихся было попытаться что-то с этого поиметь. И разочарованными они не остались. Скорее наоборот.

– Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, – начал Вадик у развешенной на стене карте мира, – России объявлена война. Знаю, что все вы в курсе, – перекрыл он недоумённый шёпот, – но вы совершенно не имеете представления о характере ведущейся войны. И её возможных результатах. Это не война пехотного батальона против взбунтовавшихся хунхузов и даже не поход пехотной дивизии на завоевание Бухары, Хивы или Ташкента… Присутствующий министр финансов господин Коковцов не даст мне ошибиться и подтвердит, что по объёму затраченных обеими сторонами средств, с учётом достраивающихся на Балтике кораблей и перебрасываемых на восток дивизий, война с Японией уже сейчас превосходит предыдущую войну России с Турцией.

Происходит так потому, что в планах Японии война быстрая. Они желают уже вскоре прикончить наши имеющиеся на востоке морские силы, а сразу за этим, высадив свою экспедиционную армию, числом в разы превосходящую все, что мы пока имеем в Маньчжурии или будем там иметь месяца через три-четыре, разгромить Куропаткина. Но если вдруг мы не согласимся после этого на мир под их диктовку, разгром русских сил по частям их тоже вполне устроит. Они уже начали бить порт-артурскую эскадру, затем возьмутся за владивостокские крейсера. В худшем случае – когда новейшая эскадра с Балтики придёт на Дальний Восток – она без поддержки уже имеющихся там сейчас сил тоже не сможет победить японцев. В результате самураи по частям разгромят на море более чем вдвое превосходящий их русский флот.

Картина боевых действий на суше может быть аналогичной, если даже не еще более удручающей, – полков и дивизий у нас, конечно, раза в три больше, но перебрасывать их по транссибирской магистрали мы можем лишь небольшими группами. При выдвижении в район боя нашей пехотной дивизии по грунтовой дороге для преодоления тридцати вёрст требуются сутки. Их пехотная дивизия морем это же расстояние преодолеет за пару часов. В результате у японцев, как и на море, есть возможность бить нас по частям, благодаря близости побережий, выставляя против одной нашей дивизии пять-десять своих, причем в нужное время и в нужном месте.

Тем временем их английские и американские покровители сделают все, чтобы закрыть для России рынки внешних заимствований. И в первую очередь – парижский, тем самым лишив нас возможности игры вдолгую и заставив искать мира на японских, вернее англо-североамериканских условиях.

Может быть, вам подобное изложение событий внове, но с точки зрения «нейтральных» штабистов где-нибудь в Лондоне или Вашингтоне всё так и будет. Они сами уверены и своих банкиров убедили, что в начавшейся войне победит Япония.

Главная задача России в этой войне – не допускать игры по предложенным противником правилам. Победить быстро и малой кровью, победить неожиданно, как для японцев, так и их западных покровителей. Затягивание войны – это кредиты под грабительские проценты. Это обставление их сопутствующими кабальными условиями. В этом вопросе альтруистов нет. Думаете, немцы не воспользуются ситуацией и не попытаются перетянуть одеяло на себя при заключении нового торгового договора?

Это грозит России тем, что, как и в затянувшуюся в семьдесят седьмом году турецкую войну, вся кровь русских воинов осядет прибылью в иностранных кошельках. А нам кроме того будет угрожать еще и внутренний бунт.