так три часа почти. Всё-таки, договорились. Приедут в Можайск люди с подводами по весне и всё хозяйство Кожина перевезут в Вершилово. Коробку конфет, Пётр дал кожемяке с собой.

На следующий день только собрался ногу в стремя вдеть, опять царёв гонец. Приехали с приглашением в Вершилово три немца и один француз без приглашения. Не поговоришь?

Пётр плюнул на всё и поспешил в Кремль. Учёные это святое, тем более что ни каких немцев он не ждал, а эти даже с приглашением.

Оказалось, что «немцы» это чехи. Главным был почти семидесятилетний Йост Бюрги, тот самый часовщик, что придумал секундную стрелку. Из разговора выяснилось, что в позапрошлом году дедушка выпустил таблицу логарифмов. Он же, понятно, является первооткрывателем секунды. И он выпустил первый механический звёздный глобус. Просто монстр какой-то. Жаль староват. Но дедок ещё крепок, а в Вершилово его ещё и подлечат. Ох и наворотим вместе с ним.

Следующим был и правда немец из Баварии Кристоф Шейнер – астроном и математик. Тот самый иезуит, которому иезуиты не давали опубликовать работы по пятнам на Солнце. Именно этот товарищ додумался в телескоп вставлять третью линзу и тем самым устранил перевёрнутое изображение.

Третьим был снова чех, тот самый молодой и подающий надежды Йоханнес Маркус (Ян Марек) Марци.

Этот пока знаменитыми открытиями не отметился. Ничего в Вершилово есть, кому с ним позаниматься. Ещё такого наоткрывает.

А вот французом был знаменитый Вернье, он оказывается, в дороге был ограблен и поэтому не имеет на руках приглашения в Вершилово. Ограбили директора монетного двора во Франции, и что самое удивительное забрали только несколько монет и приглашение князя Пожарского. Пётр себе на память зарубку сделал и в записную книжку это занёс. Кому могло понадобиться его приглашение во Франции? С собой у бургундца была его книга о применении артиллерии во время войны. Вот как, почитаем.

Вечером Пётр пригласил учёных в дом отца, где они выпили понемногу его «виски» и столичной, а усугубили «медовой с перцем». За разговором Пётр вдруг вспомнил, что на днях в Англию отправляется его «охотник за головами», купец, что пообещал привезти театр «Глобус» в полном составе.

– А не знаете ли вы, господа, английских учёных, которых стоит пригласить в Вершилово? – Пётр старался свой «хохдойче» снизить до современного.

– Есть мой соперник Генри Бригс, он тоже составил таблицы логарифмов, но они восьмизначные, у меня же десятизначные.

– И где он живёт?

– Он профессор в Оксфорде.

Пётр записал.

– Есть ещё?

– Есть Уи́льям О́тред, по слухам он создал логарифмическую линейку, – опять Йост Бюрге.

Логарифмическая линейка и арифмометр, грустно вздохнул Пётр, а у нас до ста один из тысячи считать умеет.

– А этот, сэр, где живёт?

– Он священник англиканского толка, где-то под Лондоном у него приход. Но он окончил Кембридж.

Больше никого достойного господа собутыльники припомнить не смогли. Правильно, Ньютон ещё, наверное, и не родился.

Пришлось и на следующий день поездку отложить и вылавливать английского купца Алана Клайдома и добавлять в список «голов» ещё и этих двоих. За учёных Пётр пообещал по сто рублей с головы.

И напоследок оказался ещё и посол шведского короля Густава Адольфа.

Посла заслушивали на боярской Думе, но патриарх послал Петру монаха с приглашением почтенное собрание посетить. Пожарский, понятно в Думе никогда не был и с удовольствием откликнулся. Хоть посмотреть на этих ревнителей старины.

Длиннющий зал и лавки вдоль стен. Надо им послать диваны. Посол начал и закончил в обвинении русских в предательстве и сговоре с поляками. Бояре, выслушав толмача, насупились и уставились на Государя.

– Дозволь мне перемолвиться с послом, Великий Государь? – пискнул Пётр из своего самого дальнего угла. Даже сесть не предложили. Не по чину.

– Ну, перемолвись, Пётр Дмитриевич, – вместо царя разрешил Филарет.

Все думцы уставились на Пожарского. Большинство видело его впервые, зато словосочетание «Пурецкая волость» знал каждый.

– Господин посол, вы говорите по-немецки? – опять на своём немецком пристал к послу Пётр. Очень не хотелось ему, чтобы думцы поняли разговор.

– Да, конечно, – выпятил грудку тощий носатый швед.

– Тогда, давайте разбираться. Вы сейчас обвинили в предательстве императора Михаила Фёдоровича. Это оскорбление главы государства. А, значит, это объявление войны. Хорошо. Вы смелый человек. Но может ваша смелость от незнания фактов. Факты же таковы. В Пскове сейчас стоит русская армия из пяти тысяч стрельцов и дворянской конницы. Воеводой у них князь Одоевский, тот самый, что осенью дважды разбил поляков под Смоленском. Дальше. В Себеже и Невели стоит семитысячное войско моего отца князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Эти войска только что взяли приступом шесть городов, в том числе Полоцк. В Москве стоит мой полк, и за две недели я буду в Нарве. Готова сейчас разбитая под Ригой ваша армия встретиться с почти тринадцатью тысячами регулярного войска, а не ополчения. Того войска, что взяло у ляхов тринадцать городов считая Полоцк, Витебск Смоленск и Чернигов. Через месяц мы возьмём Ревель и Выборг. Ещё через месяц вся Лифляндия и Финляндия будут вотчинами вот этих бояр. Что скажите, господин посол? – Пётр подошёл поближе и сверху вниз жёг глазами щуплого.

– Но как войска гетмана Радзивилла оказались под Псковом? – упёртый малый, или дурак.

– Вы ведь предлагали коменданту Риги сдать город и выйти с оружием? Вот и мы предложили. На Витебск ему идти было нельзя, там было моё войско, на Полоцк тоже, там войско отца. На юго-западе гуляли по Червонной Руси крымские татары. Слышали, наверное, что они сожгли десятки церквей и деревень. Оставался путь на северо-запад, вот он туда и пошёл. Ну, а что он вас разбил, так надо, перед тем как в драку лезть, учиться воевать. Гетман Радзивилл вас уже несколько раз громил. Ну, и шут с ним, что мы будем делать с оскорблением императора?

– Я не хотел ни кого оскорблять, я только высказал претензии моего короля.

Ну, вот и завиляли.

– Теперь, наверное, уже поздно. Дума и Государь оскорбления выслушали и сейчас пока мы с вами разговариваем, думают, что сначала сделать, захватить Нарву или Ревель. Я предлагаю, сказать вам дорогой посол …, а как вас звать?

– Гуго фон Линденберг!

– Так вот, дорогой Гуго, я предлагаю вам извиниться и сказать, что это толмач напутал с переводом. Русские народ мирный, поверят. А вы подумайте вот над чем. Через два года перемирие закончится, и мы можем с вами снова напасть на Речь Посполитую и договориться заранее, что не останавливаться пока Краков не займём. Или мы можем договориться с