Я замираю, а входная дверь со скрипом отворяется, и на свет выходит Игорь Малахов. Вернее, от того прежнего статного и красивого парня осталась лишь оболочка, проспиртованная и убогая.

Игорь обводит нас мутным взглядом только что проснувшегося человека, а в глазах ни тени понимания или осмысленности. Господи, как много он выпил накануне? И как давно пьёт, что почти утратил человеческий облик?

– Доброе утро, – говорит Вадим, но руку для рукопожатия не протягивает.

И я его понимаю.

– Вы кто такие вообще? – сипит, почёсывая всклокоченный затылок. – Какого хера тут забыли?

– Игорь, привет! Я Катя Виноградова, – говорю как можно приветливее и через силу выдавливаю улыбку. – Внучка Ольги Петровны. Помнишь меня?

Мне кажется, он даже своё имя сейчас не в состоянии вспомнить, но мне всё равно – считаю, что вежливость пока что не помешает. Игоря, как бешеного зверя, нужно брать лаской. Иначе сорвётся с цепи, а пострадать может кто угодно. Особенно волнуюсь за Настю.

– Что тебе надо, Катя Огородова? – Игорь впивается в меня мутным взглядом заплывших от водки глаз, а я сглатываю. – А ты кто, хмырь?

Он тычет пальцем в Вадима, а тот сжимает зубы до такой степени, что кожа на скулах белеет. Мне бы тоже не понравилось, если бы меня хмырём назвали.

Беру Вадима за руку и мне передаётся его напряжение. Будто оголённый провод, искрит даже слегка и током бьёт.

– Мы пришли узнать, как у тебя дела, – снова вклиниваюсь в разговор.

– Хуйня собачья, а не дела, – скалится Игорь, щурясь от яркого солнца. – Опохмелиться даже нечем.

Вот у человека проблемы, однако. То, что ребёнок его дома не ночевал – неважно, главное, опохмел. Тьфу, мерзко.

– Где твоя дочь? – спрашивает Вадим, словно мысли мои читает. – Спит? Играет? У неё еда хотя бы есть или ты на закусь всё пустил?

Взгляд Игоря будто бы яснеет, но лишь на мгновение. Глаза снова заволакивает туман – густой и непроглядный.

– Да, Игорь, где Настенька?

– У моей дочери всё хорошо, – огрызается и зло сплёвывает на грязный порог. – Она рано просыпается и бегает вечно где-то. Вся в свою непутёвую мамашу, гулящая.

Он снова сплёвывает себе под ноги, злой и нахохлившийся.

– Если вы не из службы опеки, то валите на хер. Я сам со своей девкой разберусь. Вправлю ей мозги, чтобы не шлялась, где попало.

Его слова и картинки того, каким именно образом он решил вправить ребёнку мозги, больно бьют меня прямо в солнечное сплетение. Ловлю ртом воздух, не в силах сделать хоть один вдох. Вадим рывком подаётся вперёд и хватает Игоря за грудки. Они почти одного роста, но Вадим намного крупнее, и я на мгновение пугаюсь, что он может сделать одно неосторожное движение, и от Игоря останется мокрое место.

– Дерьма ты кусок. – Вадим встряхивает Игоря, а тот неловко замахивается, но рука слабо опадает, повисая вдоль тела. – Тебе ребёнок, что сделал?

– Она такая же будет, как и её мать, – выплёвывает Игорь и зло скалится. – Они все одинаковые. Все шалавы.

– Ты же её отец, – кричу и добавляю для Вадима: – Отпусти его, пожалуйста. Не пачкайся!

Вадим переводит на меня злой взгляд, но всё-таки слушается. Толкает Игоря напоследок, но отходить не торопится. А тот показывает чудеса самоконтроля и всё-таки остаётся на ногах, несмотря на довольно сильный тычок в грудь.

– Ты же был хорошим парнем! Что с тобой стало? – снова кричу, потому что держать себя в руках уже не получается. – Она же маленькая, она любит тебя!

– Её мамаша меня тоже любила, – криво усмехается, но это больше похоже на оскал загнанного в капкан бешеного волка. – А потом с прапором съеблась, когда я воевал, когда кровь проливал! За неё, суку, проливал! Все бабы только и ищут кошелёк потяжелее да хер потолще. Все!

– Но ребёнок ведь не виноват!

– Ой, проповедница, вали отсюда, – отмахивается и трёт заспанные глаза. – Какого хера я вообще перед вами распинаюсь? Плохо мне, всегда плохо. И даже водка не помогает.

– Так не пей, – предлагаю, но в ответ получаю взрыв хриплого хохота.

– С тобой забыл посоветоваться. Да и брошу, если надо. Но мне пока не надо.

Все алкаши говорят одно и то же, Игорь – не исключение.

– Дуйте отсюда, сам со своей жизнью разберусь.

– Вадим пойдём! – прошу, понимая, что ни к чему хорошему этот визит не приведёт. – Прошу тебя, уйдём отсюда.

Вадим медленно кивает, но всё-таки не выдерживает и бьёт Игоря прямо в нос. Не сильно, но не до конца протрезвевшему Игорю этого хватает, чтобы завалиться кулём на деревянный порожек.

– Сука, – лишь выдыхает и снова смеётся. Безумец.

– Пойдём, Вадим.

– Думаете, легко одному ребёнка воспитывать? – вдруг кричит Игорь, даже не пытаясь подняться на ноги, и приправляет свою речь отборным матом. – Я совсем один, никого у меня нет. Один, поняли, моралисты херовы! Я воевал, чуть не сдох, а она снюхалась с этим козлом. А потом умерла, а я один. И мать умерла, они все умерли.

Пьяные слёзы текут ручьём, а у меня внутри всё переворачивается. И жалко, и противно, и ещё куча эмоций в одном флаконе.

– Вы все шалавы, – не унимается Игорь, а я тяну Вадима за руку, уводя. – И Настька такая же вырастет. Все одинаковые! Все!

Господи, ужас какой.

– Надо было его убить, – мрачно заявляет Вадим, когда мы удаляемся на безопасное расстояние от дома Игоря, а его мерзкие крики остаются вдалеке. – Ну погань же, пьянь подзаборная.

– У него посттравматика, наверное, – замечаю, но лучше от этой мысли не становится.

Если болен, лечись, но на ребёнке вымещать злость нельзя.

– Он совсем невменяемый, – Вадим растирает лицо ладонями, а я размышляю, как же дальше поступить.

– Нельзя Насте с ним один на один оставаться, – решаю, хотя пока и не придумала, что дальше делать, как поступить. – Вдруг допьётся и травмирует ребёнка. Кто его, алкаша, знает? Ещё и такого нестабильного.

Вадим размышляет, а между бровей глубокая складка.

– Есть у меня одна идея, но её нужно обмозговать. Позвонить кое-кому для начала нужно.

– Это поможет Насте? – интересуюсь, а Вадим пожимает плечами.

– Не знаю, но попытаться стоит, – кивает и, обняв меня, притягивает к себе. – Просто доверься мне и не делай резких движений.

– Я думаю, у Насти могут быть ещё родственники, кроме этого идиота, – озвучиваю кое-какие свои догадки, а Вадим смотрит на меня сверху вниз. – Их можно найти. Как думаешь, хорошая идея?

– И над этим подумаем, а пока пойдём отсюда.

И мы уходим, оставляя позади Игоря с его пьяной руганью. Ему нужна, наверное, помощь, но только он сам не хочет что-то менять. Как заставить снова стать человеком? И стоит ли пытаться?