– Да так… Какие-нибудь подозреваемые?

– Сутки же прошли!

– А что известно о самой Галине? Ну, были у нее враги, недоброжелатели?

– На первый взгляд ничего такого. Раньше они с матерью вместе жили. Та померла пару лет назад, и с тех пор Носова жила одна в старом доме, доставшемся ей от деда с бабкой. Денег на ремонт у нее не было, дыры затыкала, как придется. А как тут придется – без мужика в доме?

– Не было мужика-то?

– Во всяком случае, не в Пудости. А что там у нее в Питере было – не скажу, не в курсе. Может, кто-то из коллег или пациентов… В общем, Никифоров дело забрал, и теперь это его головняк.

Белкину вдруг стало грустно. Жила себе молодая женщина, занималась нужным и важным делом – помогала людям, зла никому не делала. Лосев охарактеризовал ее как «незаметную» – ужасно, когда к человеку применяют такое слово, оно означает, что никому не было до него дела, никто бы и не заметил его исчезновения, если бы не нелепая и страшная смерть в расцвете лет… Ведь у Гали Носовой все еще могло случиться – и счастливая семья, и карьера, она была еще так молода! Но уже ничего не изменить.

– Вы опрашивали тех, кто приехал в Пудость той же электричкой? – спросил он у Лосева.

– Не успели. Но список есть. Надо?

* * *

Алла возвращалась от Никифорова в отвратительном настроении. Мало того, что мужик фыркал на каждый ее вопрос о деле, так он еще и всячески демонстрировал свою осведомленность о том, что Алла и Мономах хорошо и давно знакомы. Откуда он мог узнать?

– Он виновен! – заявил следователь, глядя Алле в глаза так, словно надеялся испепелить ее на месте. Для этого ему не хватало ни представительной внешности, ни серьезной репутации: маленькие и невыразительные карие глазки вряд ли были способны на такие чудеса, и Алла отлично знала, что как профессионал Никифоров никогда не хватал звезд с неба и начальством оценивался как «средний» работник.

– И когда вы поймете мою правоту, боюсь, будет поздно! – добавил он.

– Вы продолжаете настаивать, что Князев маньяк? – недоверчиво поинтересовалась Алла. – Вы серьезно в это верите?

– Он же уже был замешан в делах об убийствах, верно? – вместо ответа сказал Никифоров. – Скажите, Алла Гурьевна, какова вероятность того, что человек, не имеющий отношения к следственным органам, все время оказывается либо на месте убийства, либо знаком с убитыми? Кстати, жертвами ведь несколько раз становились женщины и, прошу заметить, некоторые из них были медсестрами![4]

Действительно, Алла познакомилась с Мономахом во время расследования, и одной из жертв стала именно медсестра.

– Откуда вам это известно? – нахмурилась она.

– Ну, не только вы, комитетские, умеете работать! – развел руками Никифоров. – Мы, знаете ли, тоже кое на что способны – во всяком случае, выяснить подноготную подозреваемого не составляет для нас, простых трудяг, особой проблемы!

– Почему вы ворвались в дом Князева без постановления на обыск? Разве вы не понимали, что не имели права на изъятие улик?

– Никакого обыска не было! – развел руками Никифоров. – Мы получили информацию, что гражданин Князев скрывает у себя улику с места преступления, и пришли с ним поговорить…

– С группой захвата?

– Это не была группа захвата – никаких масок и автоматов, всего лишь парочка оперов! Совершенно случайно один из них обнаружил улику, которую подозреваемый не успел спрятать – она лежала на виду.

– Вы серьезно? При задержании присутствовали свидетели, доктор Гурнов и адвокат Бондаренко! По-вашему, Князев пригласил к себе людей, не потрудившись спрятать доказательство своего преступления?

– Если бы бандиты не ошибались, мы бы их никогда не ловили! – возразил Никифоров. – Не стоит забывать, что ваш приятель (снова он это подчеркивает, гад!) – не профессиональный преступник!

– Ну, и на том спасибо! – скривилась Алла. – А я уж подумала, что речь о втором Чикатило!

– А не исключено, между прочим! Алиби у Князева нет, и никто не может сказать, где он провел время, когда произошло убийство Носовой!

– А Сархат?

– Его сожитель?

– Его работник.

– Ну, не знаю, не знаю, какие там у них отношения… Этот самый Сархат утверждает, что Князев приехал в половине восьмого вечера и с тех пор находился дома, но, Алла Гурьевна, вы же понимаете, что его свидетельству верить нельзя!

– Это почему же?

– Потому что он полностью зависит от Князева и подтвердит все, что тот прикажет!

Тогда Алла решила пойти ва-банк.

– Откуда вы узнали об убийстве Галины Носовой? – задала она вопрос, внимательно глядя на Никифорова и пытаясь уловить малейшие изменения в выражении его лица.

– У меня свои источники, – уклончиво ответил следователь.

– А вас не удивляет, что ваш источник в курсе, где и когда маньяк совершает очередное убийство? Причем он точно знает, как именно этот человек предпочитает убивать – ведь вы бы не приехали в Пудость, если бы не хирургический скальпель, верно? Как ваш осведомитель узнал о деталях преступления?

– На что вы намекаете, Алла Гурьевна? – насупился Никифоров.

– Я вовсе не намекаю, Петр Иванович, я лишь хочу, чтобы вы задумались над моими словами!

– А вы лучше задумайтесь над тем, с кем водите дружбу! – парировал он.

– Ладно, Петр Иванович, скажите, нашли ли при жертве сотовый телефон?

– А как же, нашли! Более того, мы сделали билинг и выяснили, что за несколько минут до гибели Носова звонила – кому бы вы думали? – нашему доктору Князеву!

– Вы хотите сказать, что в то самое время, когда Князев убивал Галину, она звонила ему по телефону?

– Не надо передергивать, Алла Гурьевна! Вы же в курсе, что установить время смерти до минуты не представляется возможным, так? Носова могла позвонить Князеву и назначить встречу, ведь живут они недалеко друг от друга. По меньшей мере, звонок доказывает их связь, которую он начисто отрицает!

– Значит, убийца телефон не взял?

– Ну, очевидно, он ему не нужен.

– А мобильный Ольги Далмановой, выходит, нужен? При ней ведь сотового не нашли, верно?

– Вы не о том думаете, – покачал головой Никифоров. – Жаль, мне не дали довести дело до суда, но помяните мое слово: вы еще не раз пожалеете, что приняли сторону Князева. Он виновен, как смертный грех, и, если вы так хороши, как о вас говорят, то сами в этом убедитесь!

Так что после беседы со следователем у Аллы настроение было хуже некуда. С одной стороны, она понимала, что следователь трактует факты так, как ему нужно, а те, что не вяжутся с версией о Мономахе-маньяке, просто отбрасывает в сторону. Но Аллу не оставляла мысль, что кто-то планомерно и упорно пытается сделать так, чтобы под подозрение попадал Мономах. И этот «кто-то» весьма влиятелен: у него имеются связи и в больнице, где работает Мономах, и в полиции, раз он сумел заинтересовать Никифорова. Есть ли возможность выяснить имя таинственного недоброжелателя и предел его возможностей? По пути на маршрутку она позвонила Негойде.