ещё какую-нибудь пакость, даже наверняка — простой забор армейца не удержит.

Почему Пети не обращал на это внимания раньше?! Ведь даже Здание окружала традиционная символическая оградка, хотя для гипотетических йорнских шпионов оно гораздо более интересный объект, чем какие-то казармы. Краешек державного страха проступил из залитой водой темноты. Иррационального страха перед порождениями другого, ещё большего страха. Вещи, настолько не вяжущиеся с золотистой лазурью Гелио, что и ангелу трудно их увидеть, глядя в упор.

С треском ударила молния, которой явно надоело копаться в туче. Острый холодный свет вырвал из мокрого мрака абрисы стриженых кубами кустов вдоль дороги, облил небесным молоком брошенный у обочины кар. И ярко осветил фигуру гела — прямо на их пути, шагах в пятидесяти впереди. Гел не прятал лица, только отдельные пряди волос налипли, и Пети узнал Гавриила.

— Дьявол, — прошептал Дани. — Йорнский дьявол.

Грохотнуло вдалеке, зато следующая молния — электрический белый трезубец — шарахнула немедленно, и за спинами беглецов устойчиво засветилось. Обернуться посмотреть на источник Пети не решился.

Габи приближался. Старина Габи, Повелитель мух, объект для глупых шуточек всего Здания, да и за его пределами. Пёр прямо на них, и надо было что-то делать, хотя бы…

— Привет, Габ! — крикнул Пети как можно беззаботнее. — Мы тут решили прогуляться, ты с нами?

Вместо ответа Габриэль разинул рот на какую-то невероятную, неестественную ширину и из этой бездонной пасти вырвалось нечто, что Пети потом назвал «комом твёрдого звука». С горизонтом случилась какая-то хрень, кубические кусты свернулись в спирали и взмыли вверх, вместе с донельзя удивлённым таким поворотом дождём. Самого Пети размазало по асфалиту, и оставалось удивляться, как он ухитряется что-то видеть и слышать. Дани превратился в, ёжик заешь, машину, он ревел маралом и резал крыльями измятую плоть пространства, не давая врагу приблизится к ним хоть на шаг. Грохот ливня, вой псевдостали, притихшие в испуге молнии и катящийся от Габриэля очередной убийственный шар неведомой силы. Расходящиеся круги вибраций по воздуху, по стоячей в воздухе воде, по земле и телу распластанного ангела…

Мощная длань подцепила за крыло, рванула вверх.

— Бегом, салага, йорн тебя забодай!

Даниил не сказал, что ничего больше не может сделать, и так понятно. Но нового удара не было. Нападавший тоже выдохся — Иерихонская труба, которую он сотворил из собственного горла, должна дорогого стоить. Пети успел оглянуться: Габриэль стоял на четвереньках, его бока тяжело ходили, как у загнанного коня, обвисшие крылья колыхались в том же ритме.

— Чуток достал гада, — прорычал Даниил, — надо обратно, в укрепления…

— Нет! — У Пети получился сдавленный, свистящий хрип. — Нельзя! К Трещине, только туда. Это война, Дани, и нам не победить в лоб…

Дани думал ровно секунду, коротко кивнул, и они побежали к Зданию, обходя Гавриила по широкой дуге. Они бежали наперегонки со смертью и временем, и обоим было не привыкать.

Глава 18. Божий страх

Тенью души — скрип колёсного обода;

снится дорога-паршивка.

Ошибка считать себя богом без повода.

С поводом — тоже ошибка.

Паола

Берт так и не понял, как смог проглотить сваренную Джеком похлёбку. Заливал в глотку ложку за ложкой, как давным-давно, в прошлой жизни, когда приучал себя есть. Не понимая вкуса, борясь с отвращением, просто зная, что иначе не выжить.

— Вот и молодец, — проворковала Айрин, отбирая у него миску, — вот умничка.

Кажется, он её напугал.

Остальные, пробежавшие долгий путь по едва заметным следам искателей Грааля, — приятели-физики, Майкл, Джек и Соня — просто удивились, не ожидали такой прыти от Берти-размазни. Возможно, зауважали.

Берт судорожно сглотнул, подавляя стремление похлёбки вновь увидеть белый свет.

— Мы бы ваньше собфались, — не слишком внятно говорил ясноглазый Гриша, с аппетитом подбирая остатки своей порции крупяника хлебной коркой, — но пвифлось пововиться в пофёлке. — Он не без сожаления облизал ложку. — Я ж говорил, что и сигналке кранты, и забору. Сарай спалили… ну и так, по мелочи. Сигналку восстановили, забор кое-как, а потом Джек засёк, что шайка околачивается неподалёку, и нас Сэм погнал вас догонять. Или встречать.

Стас качнул тяжёлой башкой. Свою похлёбку он всосал секунд за пять.

— Ну, с конячкой ещё быстрее почините, — сказала Айрин, изо всех сил старавшаяся излучать бодрость и оптимизм. Получалось не очень. История о нападении йорнов на посёлок была бы угнетающей и без оглядки на всё остальное, а без оглядки тоже не получалось. — А Лизка новой зверушке как обрадуется!

Улыбка истаяла на Гришином фарфоровом лице.

— Убили Бетси, — буркнул Стас. — Йорн хребет сломал.

Айрин уронила миску. Наверное, сильно напрягла больную руку, когда палила из самострела, теперь вот плоховато работает.

— Земля ей пухом, — непонятно для Берта сказала она.

Земля — отнюдь не пуховая, даже не та влажная и мягкая, которую три дня назад копал Берт — приняла сегодня семь человеческих тел. Троих зарубил он сам, одного застрелила Айрин, остальных прикончила спасательная экспедиция. Ещё двое, крепко помятые, убежали в лес. Берт был им за это почти благодарен.

У одного из мертвецов, в котором Соня опознала Ллойда, на шее висело ожерелье из засушенных человеческих ушей, одно — с металлической серьгой в форме слезинки. Они были сволочами, отбросами, гнилью во всех ветвях, они не могли бы жить в общине, не разрушив её изнутри. Они бы убили их с Айрин — ради оружия, коня, лекарств из аптечки, целой одежды, ради того, что просто представилась такая возможность. Из последних соображений отказники бы мучили и насиловали их — ещё живых или уже мёртвых, этим не очень важно, сказал Джек, ещё тогда, провожая в дорогу. Он коротко, сухо и ёмко описал труп женщины из посёлка, которая забрела слишком далеко в лес. «Кроме этого, не хватало нескольких кусков мяса. Самых сочных, если так можно сказать. Уже октябрь был, в холода эти твари вечно голодные».

Они были людьми, вынужденными выживать, как звери, и в разгар лета дрожать от ужаса перед приближающейся зимой.

«Опаснее всего, — поучал инструктор Дани, — считать сапиенсами всех эректусов подряд. Поэтому при любом подозрительном действии стреляй на поражение. Может, ошибёшься, конечно, но точно выживешь».

— Они уже не были людьми. — Как всегда, Айрин подслушала его мысли.

Берт без удивления кивнул. Он знал статистику Паолы — среди разведчиков с Гелио был небольшой, но постоянный процент преступников, которым больше некуда бежать. А йорны едва ли разборчивее.

Если бы от этого становилось легче…

Айрин пощупала сохнущую над костром рубашку Берта. Конечно, отстирать столько крови в крошечном родничке, да в полторы руки нереально,