И в тот момент, когда день и час «Ч» были определены, Паша отправлялся к какой-нибудь городской пивточке – месту, которое заменяло представителям городской шпаны клуб. Щедро проставлял выпивку, вливался в компании. Больше слушал, чем говорил, – подбирал подельника для предстоящего дела.

Вообще-то Паша по натуре – волк-одиночка. Не то чтобы жаден… Просто хорошо знал – на единицу все добытое непосильным трудом делится без остатка. И подельник ему – как тому зайцу стоп-сигнал. Так же жизненно необходим, короче. Однако Кабан, в общей сложности отмотавший ни много ни мало, а восемнадцать годков за хозяином, очень ценил свободу и все то, что с ней связано. Вот чтобы эту свободу сохранить, Кабан и брал с собой на дело кого-нибудь. Причем будущий подельник должен был соответствовать определенным требованиям. Непременно побывавший «за решкой», но при этом не авторитет, не блатной, в меру запитый и слегка бомжеватый. Не в том смысле, что жить негде, а в том, что неопрятен внешне: не мыт не чесан не брит примерно с недельку…

И каким же образом этакий опустившийся, деградировавший тип мог помочь сохранить свободу Кабану? А вот тут и проявлял себя в полной мере тот самый подлый ум домушника.

Действовали так: Паша вскрывал входную дверь в квартиру и направлял внутрь подельника. Дескать, начинай паковать вещи, а я пойду подгоню машину поближе. И пока соучастник дрожащими от жадности руками распихивал по сумкам и мешкам бытовую электронику и шубы, Кабан, находясь на безопасном расстоянии от взломанной квартиры, наблюдал за развитием событий. Недолго – не больше пяти минут. Так как точно знал – для прибытия на «сработку» охранной сигнализации наряду вневедомственной охраны или группе быстрого реагирования частного охранного агентства положено три минуты. Ну, а дополнительные две Кабан набрасывал на обычное российское разгильдяйство.

Если наряд прибывал на место кражи в установленное нормативами время, Паша спокойно садился в ту самую машину, которую собирался подогнать поближе к подъезду, и уезжал. Значит, кража сорвалась. А подельника, задержанного полицейскими с поличным в квартире, он даже и не вспоминал. Если же во двор дома, в котором находилась облюбованная для кражи квартира, не врывались, оглашая окрестности визгом сирен и скрипом тормозов, полицейские машины, то опасаться нечего. Это значило, что объект кражи охранной сигнализацией оборудован не был…

Тогда Кабан также поднимался в квартиру и начинал помогать подельнику собирать вещи. Правда, сам при этом – как бы между делом – прибирал к рукам деньги и драгоценности. Причем, как правило, заранее вызнавал любыми путями те тайные места, в которых хранились интересующие его предметы.

Следующий этап – ворованное выносилось в автомобиль, нанимаемый только для одного конкретного дела заранее и ожидающий во дворе. Водитель, в некоторые детали происходящего не посвященный, доставлял шмотки на квартиру Пашиного подельника, где те и оставлялись. Как объяснял Кабан, ненадолго. На пару-тройку дней, пока он договорится с барыгой. Об изъятых в доход джентльменов удачи деньгах и драгоценностях он умалчивал. Видимо, из врожденной скромности…

После этого Паша уходил в твердой уверенности, что этого своего подельника он видел последний раз в жизни. И никогда больше, ни при каких обстоятельствах он не появится в этом захламленном, провонявшем потом, табаком и дешевым спиртным жилище. А еще Кабан точно знал – подельник, желающий вкусить от жизненных благ как можно скорее, будет повязан полицейскими максимум на следующий день после успешного дела при попытке сбыть что-нибудь из неправедно нажитого добра.

Расчет «домушника» строился на отличном – эмвэдэшным бы генералам-«реформаторам» такое! – знании слабостей системы. Полиции ведь что надо? Не преступника отыскать и не похищенное, а раскрыть преступление, поставить в отчете очередную птичку-галочку, внести в компьютеры десятые и сотые доли процентов, что приносит в масштабах страны оперативно раскрытая квартирная кража. А тут – вот оно! Налицо преступник – уже судимый и не вставший на путь исправления явно маргинальный тип, склонный к употреблению спиртного и не желающий активно строить капиталистическое общество, а также вместе со всем народом умножать в разы все, что только можно. Его преступное деяние подтверждается изъятым в его жилище похищенным добром, несущим характерные и хорошо известные настоящим хозяевам индивидуальные приметы. Стало быть, думать тут нечего, его дом – тюрьма!

А то, что он на допросах рассказывает про какого-то сообщника… Да кто его, ворюгу гнусного, слушать будет! Это он просто воду мутит, пытается переложить часть своей вины на несуществующего человека. Шмотки-то – все в наличии. А что золотишко и деньги не найдены – так это неудачливый крадун их пропил. Быстренько-быстренько дело в суд, жулика – на зону, а самим – в кассу. За премией.

Конечно, роль самого Кабана в таких кражах оперативникам была известна. Но зачем портить себе жизнь и трепать нервы, если преступление раскрыто?.. Возьми сейчас Пашу – и что ему предъявить? Деньги, как известно, не пахнут и особых примет не имеют. Золото… От драгоценностей Кабан избавлялся в течение часа, скидывая оптом цацки знакомому ювелиру. Ну, а сам Кабан, волчара битый-перебитый и многоопытный, наверняка пойдет в отказ.

Вот и ходит Паша на свободе, радуется своему воровскому фарту…

Однако в этот раз судьба жестоко посмеялась над Кабаном. Вроде бы сделал все, как обычно. И лох, предназначенный на заклание, был хоть куда. И квартира без сигнализации, но прекрасно упакована – вон, только золота две горсти, да и денег изрядно. И ушли с места кражи чисто, не привлекая к себе внимания…

Однако их повязали. Толстый полусонный «гаец», принаряженный в кокетливый фартучек ядовито-зеленого цвета, лениво взмахнул своей «волшебной палочкой», подавая знак остановиться. Кабан напрягся, ладонь в кармане легла на украденное золото. Может, скинуть его, от греха подальше?.. Прямо здесь, в машине, под ноги. Поди потом, докажи, что оно побывало в его кармане.

Но только гаишник выглядел таким мирным, неопасным… Возьмет свою «заслуженную» «пятихатку» да и отпустит с богом. И расслабился Кабан. А когда автомобиль остановился и из-за ближайших машин к нему рванулись пятнистые фигуры, было уже поздно что-то делать…

Не знал Кабан – да, собственно, и знать не мог, – что подобранный им лох Игорь Ляхневский уже второй день находится под контролем службы наружного наблюдения как подозреваемый в убийстве. И в настоящий момент, сидя на «шконаре» камеры в изоляторе временного содержания УВД города, Паша безуспешно пытался понять, где же он так жестоко ошибся?

Впрочем, душевные терзания домушника Игоря мало занимали. Так же, как и он сам. Оперативник считал, что ему повезло – подозреваемый Ляхневский будет приземлен в тюрьму за совершение другого преступления. То есть с ним можно будет работать спокойно, не спеша – никуда он из тюремной камеры не денется… Так же, как и с подводной лодки.

…Леший, услыхав столь лестную для себя характеристику, несколько приосанился. И на физиономии появилось почти что глубокомысленное выражение, которое никоим образом не подходило к его перманентной небритости и повышенной лохматости.