Я чувствовала, что ответ где-то на поверхности, что еще чуть-чуть, и я смогу ухватить его, но лишь только я протягивала руку, желанная разгадка ускользала как заколдованная.

Дело усложнялось тем, что в лицо я не видела ни человека, разговаривающего баритоном, ни его «мамку». Поэтому, даже посмотрев фотографии из давнего репортажа Аркадия, навряд ли смогу ответить на главный вопрос — те ли это мать с сыном, разговор которых я подслушала вчера ночью, или они не имеют к ним никакого отношения.

— Вот смотри, — наконец услышала я. — Вот здесь, видишь, трасса полностью забита машинами. Пока все стоят на светофоре, парень на дощечке проезжает по разделительной полосе и собирает, кто что подаст.

— Он что, отталкивается руками?

— Да, видишь, перчатки. Это чтобы не стереть руки до крови. За день так накатаешься — не то что в кровь, до кости сотрешь.

На фотографии был запечатлен довольно молодой парень, действительно вполне благообразной наружности, сидевший на доске с укрепленными на ней колесами. Трудно было определить, поджаты ли его ноги под себя или просто отсутствуют. В момент, когда был сделан снимок, он вопросительно смотрел в стекло водительской двери одного из автомобилей, стоявших в ряду.

— А вот здесь посмотри — это уже его мать.

Аркадий переместил курсор, и я увидела между рядами автомобилей сидевшую точно так же с поджатыми ногами женщину. Она была намного крупнее парня и едва умещалась на небольшой площади дощечки.

И мать, и сын внешне выглядели вполне прилично, в этом Аркадий был прав. Они никак не походили на отщепенцев, опустившихся на самое дно и вынужденных служить за еду и стакан водки.

— А ты, случайно, не знаешь, как ее зовут? — вдруг осенило меня.

— Увы! У меня, к сожалению, нет связей в социальных слоях, где обретаются всякие Меченые. Так что с паспортными данными этих людей я не знаком. Честно говоря, я даже не знаю, действительно ли они инвалиды или эти обрубки до колена — лишь умелая маскировка.

— Скорее всего, — сказала я. — Чтобы и у матери, и у сына аккурат по колено были отрезаны обе ноги — это как-то уж чересчур по-киношному.

— Может быть. Но с ногами или без ног, я думаю, они наверняка достойны лучшей участи, чем попрошайничество на автотрассе.

— После того как выложил фотографии, ты видел их там?

— Честно говоря, потом я долгое время не появлялся в Трубном. А месяца, наверное, через два или даже больше, сейчас трудно припомнить, когда я снова проезжал по этой трассе, там уже никого не было. Ни этого парня, ни его матери, ни кого-то еще.

Увлеченные беседой, мы не заметили, как пролетело время.

— Аркаша, ты еще здесь?! — Изумленный и возмущенный возглас главреда вернул нас из прошлого в текущую реальность. — У тебя же поезд! Езжай немедленно! Не хватало еще, чтобы ты сорвал мне договоренность, стоившую таких титанических трудов.

— О черт! — глянув на часы, воскликнул Аркадий. — И правда, времени уже впритык. Как думаешь, успеем?

— Даже не сомневайся! — заверила я. — Когда я за рулем своей тачки, о проблемах можешь просто забыть.

Отлично зная центральную часть города, по которой должен был пролегать наш маршрут, и все ее тайные обходные тропы, я действительно не сомневалась, что домчу Аркадия до вокзала в два счета, даже если на дорогах будут сплошные пробки.

— Как же ты так едешь — прямо с работы? Ни багажа, ни теплого напутствия? — спросила я, маневрируя в транспортном потоке.

— Почему же без багажа? — возразил Аркадий. — Будет и багаж, и напутствие. Лика должна привезти, мы созванивались сегодня днем.

— Вон оно как. Тогда понятно, почему ты так спокоен. А она вообще нормально относится к таким вот резким убытиям? Утром вроде ушел на работу, а оказалось — уехал в Москву. Не устраивает сцен на правах будущей супруги?

— Нет, что ты! — улыбнулся мой клиент. — Лика — мировая девчонка. Она прекрасно понимает, что при моей профессии какие-то внезапности неизбежны. И потом, я же не на месяц уезжаю. Сегодня вечером туда, завтра вечером обратно. Всего-то сутки. Даже и багаж, в общем-то, ни к чему. Так уж, для порядка. Дань традициям, так сказать.

— Понятно. Раз уж ты едешь всего на сутки, думаю, сим-карту в телефоне можно не менять. Оставайся на этом номере, связь может нам понадобиться. Думаю, за день ты не разоришься, даже если придется платить за двойной роуминг.

— Как скажешь, — легко согласился Аркадий. — Если это так важно, могу не отключаться.

— Важно, — ответила я, сама еще не догадываясь, насколько окажусь права.

На вокзал мы приехали, когда поезд уже стоял у платформы.

— Ох, ну наконец-то! — запыхавшись, подбежала к нам взволнованная Лика. — Я уже забеспокоилась, не случилось ли чего, хотела звонить.

— Нет, просто в редакции задержались. Ничего особенного.

— Смотрели старые фотографии на сайте Аркадия, — поддержала я. — Увлеклись.

— Значит, все в порядке? — пытливо взглянула Лика в глаза любимому.

— Абсолютно! — пылко заверил он.

Лика решила проводить Аркадия в купе, я же скромно осталась дожидаться ее на перроне, решив не мешать нежному прощанию влюбленных.

Минут через десять поезд тронулся, и Лика, в последнюю секунду выскочившая из вагона, еще долго махала рукой высунувшемуся из окна Аркадию.

«Только кружевного платочка не хватает», — с несколько неуместным сарказмом подумала я, но, к счастью, Лика стояла ко мне спиной и не видела моей снисходительной усмешки.

— Ну что, едем домой? — спросила я, когда последний вагон поезда скрылся за горизонтом.

— А? — слегка вздрогнув, как будто ее неожиданно оторвали от грез, произнесла девушка. — Ах да! Конечно! Что-то я замечталась. И правда, уже пора домой. Ты подвезешь меня, Женя?

— Разумеется!

Доставив домой невесту, уже заскучавшую без своего жениха, я с радостью осознала, что уж теперь-то никто и ничто не сможет помешать мне вплотную разобраться со всеми этими Мечеными, Картавыми, мамками и сынками, которые неизвестно по какой причине всем скопом ополчились на бедного журналиста.

Помня вчерашний диалог мамки с сынком, я первым делом решила съездить в Трубный район. Не было никаких сомнений, что затевается что-то грандиозное и неизвестного мне Бибика вызвали на беседу не просто так.

Если не ошибаюсь, беседа должна была состояться сегодня вечером. Но вот вопрос — что подразумевают мои новые знакомые под словом «вечер»? Пять утра — это, по-видимому, для них еще ночь. Тогда словом «вечер» можно назвать что угодно. И шесть часов вечера, и восемь, и одиннадцать.

Стрелка часов подходила к семи, и я давила на газ, понимая, что мой временной ориентир очень расплывчатый и я могу опоздать. А могу приехать часов на пять раньше. Не угадаешь. Нет чтобы этой мамке назвать точное время!