– Это ошибочное мнение, – Маша улыбнулась. – Мне знакомы взрослые люди, которые часто ведут себя как дети. И наоборот. Но мы отвлеклись. Вернее, я. Решила душу излить, словно вам так уж интересно, о чем я думаю.

– Очень интересно. Вы похожи на Максима, несмотря на то что выросли вдали от него, – медленно произнес Берт и пристально посмотрел на Машу. – Странно, но глядя на вас, я замечаю черты характера, присущие ему…

– Он был вашим другом?

– Не совсем. Его другом был Слава. Они оба старше меня на пять лет и никогда близко к себе меня не подпускали.

– Как вы познакомились?

Теперь уже в Машиных глазах зажегся огонек любопытства. Она с нетерпением ждала ответа, внезапно осознав, что жизнь брата и его прошлое представляют для нее определенный интерес.

– Эдуард Тамм стал моим опекуном после смерти моего отца. – Берт задумчиво посмотрел в окно, словно собираясь с мыслями. – Сначала я рос в особняке, а потом нас с Кристиной отправили в пансион. Мне было четырнадцать лет, когда я впервые увидел Максима. Они со Славой только переехали во Франкфурт, еще и по-немецки толком не говорили, – улыбнулся он. – Да, шальные они ребята были! Особенно Слава. Но подружиться с ними мне не удалось – из-за разницы в интересах, возрасте и по многим другим причинам.

Берт умолчал о том, что Слава относился к нему с особым презрением, считая его несчастным приживальцем, который из милости попал в богатый дом. Максим был намного мягче своего друга, так как находился в том же положении, что и Берт, и тоже пользовался поддержкой господина Тамма. Берта всегда удивляло великодушие старика: он многим помогал, наверное, оттого, что в свое время причинил вред большому количеству людей. Еще в юности Берт слышал грязные истории о своем опекуне, в которых красочно описывалась его связь с «русской мафией» в Германии и говорилось о том, чем он занимался до того, как стал уважаемым владельцем огромной компании. Говорили, что Тамм похоронил десятки своих противников и конкурентов под фундаментом строившегося в те времена казино, и очень многие верили этим домыслам. Тамм был жестоким человеком, и Берт не раз становился свидетелем того, как он избавляется от конкурентов – легко и безжалостно. Однако, находясь в кругу близких людей, Эдуард Тамм становился другим: мягким и терпимым. Да и к Берту он относился с отцовским участием: поощрял, когда это требовалось, но и наказывал за провинности, если они случались. Он никого не наделял статусом своего «любимчика», ко всем относился ровно и беспристрастно, лишь Славу ругал больше, чем остальных. Впрочем, тот этого вполне заслуживал, не раз проявляя строптивость и несговорчивость в общении с окружавшими его людьми.

– Поэтому вы так хорошо говорите по-русски? Потому что жили в русской семье.

– Ну, семья моя была лишь отчасти русской. Пришлось научиться языку. Кристине, кстати, тоже, иначе она мучилась бы, как Пиа, ни слова не понимая. Не жалею, что потратил на это много времени, хотя язык тяжело мне давался. Но знание русского мне очень помогает в работе. В компании господина Тамма много русских, есть у него и партнеры в России. В общем, мне нравится ваш язык, хотя по-немецки я говорю намного чище и чаще.

Маша слабо улыбнулась этой вымученной шутке.

– Скажите, Максим не оставлял для вас чего-либо? – спросил Берт. – Например, письма́, записки?

Маша отрицательно покачала головой:

– Отец непременно сказал бы мне. Но Максим делал мне подарки. Правда, папа дарил мне их от своего имени. Почему вы спрашиваете об этом?

– Если Максим так стремился узнать вас… В силу сложившихся обстоятельств он вынужден скрываться, но, вполне возможно, он указал какой-то путь к нему?

– Маловероятно, – уверенно ответила Маша. – Подарки были сделаны давно. Несколько лет от него не было вообще никаких вестей.

– И все же стоит проверить. – Берт настойчиво постучал пальцами по столу.

– Тогда я должна съездить к родителям, чтобы забрать кое-какие вещи. Хотя часть их находится здесь, в моей комнате.

Она быстро вышла из кухни, вернулась через несколько минут и поставила перед Бертом шкатулку.

– Вот эта цепочка с медальоном – от Максима, – сообщила она, вытаскивая украшения и задумчиво перебирая их в руках. – Браслет…

– Красивый.

– И дорогой, – добавила Маша и поднесла его к свету.

– Что вы пытаетесь найти?

– Номер телефона, разумеется, – резко ответила Маша. – Черт! Только сейчас до меня дошло, что все это – подарки моего брата, которого хотят убить! А я помогаю вам его уничтожить!

Берт поднялся и, подойдя к ней, взял за плечи. Маша вырвалась, отступила на несколько шагов, но Берт вновь попытался ее обнять.

– Прекратите! – потребовала она, выставив руки перед собой. – Думаете, если потискаете меня, я изменю свое мнение?

– Это поможет? Если да, то я готов, – усмехнулся Берт, вовремя увернулся от взлетевшей вверх руки, схватил Машу за запястье и притянул к себе.

– Господи! Что я делаю?! – прошептала Маша, и глаза ее наполнились слезами. – Предаю родного мне человека!

– Не устраивайте истерику! – повысил голос Берт. – И не романтизируйте вашего брата, он вовсе не такой хороший, каким вы его представляете! Максим – убийца! Он – подлый человек, мастерски обманывал своих близких, тех, кто всегда помогал ему на протяжении многих лет. Знаете, сколько людей погибло в тот день, когда произошло покушение на Эдуарда Тамма?! Я вам скажу. – Берт, все еще держа Марию в объятиях, приблизил к ней лицо. – Водитель – он взорвался вместе с машиной. Охрана из четырех человек, перевозившая деньги для казино, их потом похитил Максим. Считаете? Уже пятеро! А потом мы нашли еще двоих охранников – с дырками в головах. Это были его помощники, но в них у Максима больше не было надобности. Пострадал и господин Тамм. Надеюсь, вы заметили, как он изувечен после того злополучного взрыва? Он слеп на один глаз, хромает и постоянно мучается от болей в позвоночнике!

– Я должна принести ему свои извинения?

– Но, главное, вы видели, что стало с Кристиной, – процедил Берт, почти дотронувшись губами до ее щеки. – У нее пуля в голове! Вот здесь, – он дотронулся пальцами до затылка девушки, и Маша вздрогнула. – Она никогда больше не сможет ходить, говорить или понимать то, что ей скажет ее мать… Вам не страшно?!

– Нет! – всхлипнула Маша.

– А мне страшно – оттого, какой жестокий человек ваш брат. Он стрелял в женщину, любившую его. Такое не прощают!

– Но мне-то брат не сделал ничего плохого! – Маша грустно взглянула Берту в глаза. – Я знаю, что он хотел встретиться со мной. Я дорога ему, понимаете? И если мне вдруг станет известно, где находится Максим, я не выдам его, потому что это будет выглядеть, как выстрел в голову, о котором вы только что сказали!

Услышав эти слова, Берт резко разжал объятия и шагнул в сторону, причем вовремя, так как входная дверь открылась и на пороге появилась Сима. Она улыбнулась Маше – и тут же нахмурилась, увидев рядом с подругой незнакомого привлекательного мужчину. А дальше последовало ее «оригинальное» приветствие, услышав которое, Маша густо покраснела.