что эти тайники были обнаружены лишь во время расстрела императорской семьи. Комиссара Юровского очень удивило, что выпущенные им из нагана пули отскакивали от одежды женщин. Только обыскав тела убитых, нашли эти многочисленные тайники в одежде.

– Вот ведь гады какие, – прокомментировала советская школьница.

Точно гады. И те, кто детей расстреливал, и те, кто довел своей бездарной политикой страну и семью до такого результата. Святым объявили. Детей можно. Они ни при чем. А вот этого придурка за что? Человека, на совести которого десятки миллионов смертей и в десять раз больше переломанных судеб. Святым?

– О, смотри, Наташ, тут интересные данные о балерине Матильде Кшесинской – любовнице Николая Второго. Как она прятала бриллианты. Стандартный брусок мыла – это средство повседневной гигиены аккуратно разрезала надвое и выковыривала в каждой из половинок достаточно большое углубление. После этого закладывала в эти полости колечки, сережки, «камешки» и вновь соединяла обе части вместе, а сам разрез присыпала мыльной стружкой, обминала и потом «обкатывала» получившийся единый кусок под струей воды, добиваясь, чтобы шов стал незаметен. Получившийся в результате обмылок не мог привлечь внимание даже самого бдительного революционера. Это она уже за границей хвасталась. Или хвастается, вернее. Она ведь жива и живет в Париже.

– Гадина.

А вот следующая бумажка, которую Вовка выудил из одной из папок, была просто замечательная. Лучше для его плана и не придумаешь. Это была расписка об изъятии ценностей у княгини Веры Дмитриевны Лобановой-Ростовской. Вера Дмитриевна перед обыском соорудила из своих пышных локонов хитрую прическу, которая скрывала внутри себя довольно большое пространство, заполненное ювелиркой. Но при обыске наклонилась неловко, и из ее головы посыпались ценности, которые и изъяли. И подпись есть, и число. Остается только чертеж нарисовать.

Фомин аккуратно сложил листок и сунул в карман. Вряд ли кто хватится такой мелочи.

Доклад в результате получился толстенный, всю тетрадку Наталья исписала. Помогла в поиске и вернувшаяся вскоре прекрасная заведующая третьим залом.

Покидала оплот науки и литературы СССР и Москвы Наталья Аполлонова довольная. Такой серьезный и интересный доклад подготовила, его даже потом в «Комсомолке» напечатают. Вовка тоже был доволен. Второй этап операции «Бриллиантовый дым» прошел успешно. Теперь осталось нарисовать чертеж и заинтересовать генерала Аполлонова. Сам Аркадий Николаевич, естественно, не подпишется. Нужно попросить у него какого-нибудь отставника спецслужб. Можно… нет, даже желательно инвалида. Скажем, без одной руки. Стоп. А ведь он знает одного такого. Еще раз стоп. А чем комендант их общаги хуже консьержа в доме генерала? Тут подумать надо.

Вовку опять оставили на хозяйстве. Команда поехала на две выездные игры: в Таллин, играть с тамошним «Динамо», и в Каунас, с местным «Спартаком». Обе команды глубокие аутсайдеры, и срывать Фомина, неожиданно ставшего официальным тренером молодежки, не стали. Да и Чернышев хоть на словах и простил Вовку, но лицезреть его физиономию каждый день не хотел. Тем более что все члены команды работники МВД и почти все офицеры, и им положен билет в плацкартный вагон, а Фомин никто, простой пацан, и с билетом проблема, нет, не достать, покупать отдельно, потом отчитываться. Кому это нужно? Вот и оставили.

Стать лучшим бомбардиром этого чемпионата Вовка уже не мог, а потому даже обрадовался, что в Прибалтику не поедет. Есть дела. Нужно аферу с кладом довести до конца.

Два вечера он просидел у Аполлоновых, шлифуя доклад Наташи по драгоценностям, что вывозили буржуи из страны. Готовую версию прочитал папа вслух маме Тоне. Мама даже прослезилась от гордости за дочь. Целый научный доклад, да еще и в «Комсомольской правде» напечатают. А вот папа выманил пальцем Вовку в коридор, потом оттуда на кухню и за ухо схватил, стал выворачивать, хоть это ему и не просто было, пониже ведь ростом, и силы несоизмеримы, у каждый день занимающегося Фомина и сидящего в кресле, ну, ладно, на стуле целый день генерала, не сильно и молодого. Вовка попытался вывернуться и уронил на пол примус, тот открылся, и керосин стал вытекать, на шум прибежала мама Тоня и, отхлестав обоих медведей полотенцем, выгнала из кухни.

– Что случилось-то, Аркадий Николаевич? – застирывая штанину от керосина, поинтересовался Вовка.

– Два дебила малолетних. Ладно она, но тебя-то я за взрослого считал. Ты какого хрена про расстрел царских дочерей написал. Совсем из ума выжил. Что народ подумает, что большевики расстреливали детей. Девочек маленьких. Дебилы конченые. Завтра же и вас на Лубянку потащат, и меня следом. И еще эта клуша в библиотеке. Специально, что ли, подставить решила? Ну, я ею завтра займусь! – Закурил, чуть успокоившись, Аполлонов, и уже почти нормальным голосом сказал: – Все нормально с остальным докладом, а вот про царскую семью вычеркните. А так молодцы. Хорошо поработали. Про Кшесинскую так просто отлично.

– Аркадий Николаевич, – Вовка решил, что момент подходящий. Он без штанов, генерал тоже в трусах семейных. Пар выпустил. – Я там одну интересную бумажку украл. Из Ленинской библиотеки.

Глава восемнадцатая

Где бы ни были мы, но по-прежнему

Неизменно уверены в том,

Что нас встретит с любовью и нежностью

Наша пристань – родительский дом.

Родительский дом – начало начал,

Ты в жизни моей надежный причал.

Родительский дом, пускай много лет

Горит в твоих окнах добрый свет.

Михаил Рябинин

Людмила Николаевна и Павел Александрович Фомины сидели за столом их квартиры в рабочем поселке возле Куйбышева и сосредоточенно читали газеты. Дело настолько редкое в их семействе, что Мишка даже не решался начать канючить, что он тоже хочет прочитать статью о Вовке. Он подходил, то к отцу сбоку пристраиваясь и пытаясь увидеть фотографию в «Советском спорте», то убедившись, что батя еще водит пальцем по строкам и даже половины статьи не осилил, перебегал к матери с другой стороны стола и заглядывал в «Комсомольскую правду».

Газеты с работы принес батя, Фомины, как и все в поселке выписывали, конечно, газеты, но не «Советский спорт» и «Комсомолку». И без этого хватало. Отец в этом году выписал обычную «Правду» и городскую «Волжскую зарю». Мать же выписала «Волжскую коммуну». А тут вдруг на пятиминутку, перед работой, их мастер Иван Петрович приносит две газеты и говорит, что сегодня вместо политинформации прочитает народу одну статью из «Комсомольской правды». И прочитал. В статье говорилось о том, что необходимо развивать в СССР олимпийские виды спорта, в том числе и хоккей с шайбой, который еще продолжают