некоторые недальновидные товарищи называть «канадским», противопоставляя его «русскому». Только вот «русский» хоккей не очень популярен в мире, и когда наши спортсмены поедут выступать на Олимпийские игры, то окажутся в дураках из-за того, что вовремя не озаботились развитием в стране именно этого зрелищного и уже любимого многими в СССР вида спорта.

Статья была довольно длинная и умная. Все рабочие согласно кивали головами, соглашаясь с автором статьи. Заканчивалась она призывом к трудовым коллективам и организациям не в ущерб русскому хоккею развивать и хоккей с шайбой.

– Петрович, а, Петрович, а чего это ты эту статью нам прочитал, из нас, стариков, что ли, команду будем создавать, так у нас никто и на коньках стоять не умеет, – кхекнул бригадир сварщиков Иван Кузьмич Столяров, перекладывая маску сварочную с колена на колено.

Раздались смешки, но больше озадаченно люди смотрели на мастера.

– Ага, Петрович, ты народу-то поясни, чего вдруг. У нас ведь есть на заводе команда, там вон недавно совсем сынок Павла Александровича ребят наших тренировал, – приподнялся с места комсорг участка.

– Вот, – мастер приподнял руку и слегка прихлопнул по газете. – Вот об том и говорю.

– О чем о том? О Павле? – опять переложил маску бригадир.

– Ну, почти. О сынке его. О Вовке. Ой, звиняйте. Читаю. Авторы статьи: председатель спортивного общества «Динамо», заместитель министра МВД генерал-полковник Аполлонов Аркадий Николаевич и нападающий московского «Динамо» Владимир Павлович Фомин.

– Да и иди ты, Петрович! Вовка наш! С генералом статью в «Комсомолке»? – не поверил комсорг.

– Читаю для особо тугоухих и контуженых. Автор статьи – нападающий московского «Динамо» Владимир Павлович Фомин.

– А ну покажь, – Столяров передал сварочную маску сидевшему рядом «Пашке» и потянулся за газетой.

Мастер передал бригадиру сложенную четвертинкой газету. Заголовок статьи и фамилии авторов были подчеркнуты красном карандашом.

– Пашка, магарыч с тебя. Сегодня ведешь всех в пельменную. Закусь-то сами купим, а вот пиво с беленькой с тебя.

– Мужики, а может, в пивную завтра, я рыбки вяленой прихвачу. Там такие голавлики есть, прямо капает с них жир. С Вовкой и ловили.

– Ну, если с Владимиром Павловичем ловили, тогда конечно, тогда да, – передал газету «Пашке» Иван Кузьмич.

– Иван Петрович, не дашь газету, вырежу, на стенку повешу, да и жене Люде показать надо.

– Не, Павел Лександрыч не могу, видишь дырочки сбоку, это с подшивки снял, вернуть надо. – И, видя, как скукожился Фомин, взял со стола другую газету. – Вот эту возьми, парторг завода специально для тебя по моей просьбе нашел. Вырезай и в рамочку, вон деда Коля, – он кивнул на старичка, сидевшего с краю, – красивые режет.

– Николай Ильич? – Фомин навис над маленьким лысеньким электриком.

– Ежели с магарычом и голавликами, чего не сделать-то. Вырежу, размеры только скажи. С паспарту даже.

– С паспортом? Каким? – Вся бригада недоуменно скрестила взгляды на электрике.

– Темнота. Сделаю – увидишь. Ты как придешь на рабочее место, замерь размер и мне на листочке накарябай. Дома-то уже и готовые есть. На продажу резал. Завтра в пивной и передам, ежели с голавликом-то. Чего не передать?!

– Все, мужики, давайте по рабочим местам. Слышите звонок, – мастер первым поспешил к выходу из пятиминутки.

И ведь не закончились чудеса этим утром. В обед Павла Александровича нашел взмыленный физорг Лукин Юрий Александрович и тоже газету сунул.

– Спасибо, Лександрыч. Так есть у меня уже, хотя лишней не будет, брательнику подарю, – пожал руку физоргу Фомин и тут увидел, что газета-то другая. Это был «Советский спорт».

– А, это ты про «Комсомолку»? Читал, грамотная статья, молодец твой Вовка. Но это другая статья, тут обзор последних матчей по канадскому хоккею в группе «А». Там про Вовку твоего много, два абзаца. Хвалят его. Вторым Бобровым называют, а в конце даже советуют Боброву с Тарасовым поучиться играть у молодого «динамовца». Сам Синявский статью написал…

– Мать, – дочитав в десятый раз статью, – передал газету Мишке Павел Александрович, – а доставай-ка «зубровочку», по паре стопочек примем с тобой на радостях. Не каждый день про сынка в газетах пишут. Вот Мишка, как был оболтусом полгода назад, так и остался, а Вов… А Владимир Павлович вместе с генералами статьи пишет, и хвалят его, большим спортсменам в пример приводят. Минька, ты как летом гроза будет, тоже в том месте встань. Может, и тебя шандарахнет. Тоже в газетах про тебя потом писать будут.

– Ты, Паша, совсем с ума сошел! – вскинулась Людмила Николаевна. – Дурной ведь. Еще и правда побежит в грозу под молнию. Мишка, узнаю, что в грозу бегаешь по полю, высеку, как и папка не лупцевал.

Вовка Фомин развернул сложенный в восемь раз листок старой желтой совсем бумаги и протянул Аполлонову. Штаны не надели, Аркадий Николаевич даже и свитер снял, нарядившись в красивый парчовый, как в фильмах про девятнадцатый век, халат. Из ванной их мама Тоня выгнала, понюхав брючину застиранных Вовкой штанов.

– С мылом надо несколько раз. Идите пока в гостиную, на кухне воняет после вашего разгула.

Теперь можно будет Фомину гордиться, генеральши ему штаны стирают.

– И зачем эту ерунду надо было воровать из библиотеки, сходи завтра и верни, – прочитав расписку в изъятии драгоценностей у княгини Веры Дмитриевны Лобановой-Ростовской, Аполлонов повертел гнутый-перегнутый листок и вернул его Вовке.

– Аркадий Николаевич, вы не там читаете и не туда смотрите, – кладоискатель перевернул бумагу и протянул генералу лист стороной со своими каракулями.

Аркадий Николаевич повернул лист несколько раз по кругу. Остановился на правильном расположении и потрогал пальцами Вовкины каракули. Тот подстраховался, где-то смотрел или читал Федор Челенков, что свежие чернила умеют криминалисты определять. Потому нарисовав и сделав надпись собственноручно изготовленными чернилами, он просушил ее утюгом, потом чуть подержал над паром и снова прожарил. Третья экзекуция карты сокровища была совсем сложной. Вовка нашел в раздевалке «Динамо» самое пыльное место на шкафчиках со сменкой и повозил по нему листком, а потом, придя домой, снова прогладил. В результате надпись чуть расплылась и испачкалась, но зато лист сильно пожелтел и посерел одновременно, и стал выглядеть ну очень древним. Вовка даже решил, что перестарался. Все еще иногда забывает о своем перемещении в 1947 год. Ведь с революции прошло всего тридцать лет.

– И что тут тебя в этих каракулях заинтересовало? – генерал серьезно смотрел на голоногого Вовку.

– Надпись, Аркадий Николаевич.

– Вот эти каракули? – Аполлонов послюнявил палец и потер одно место на надписи, которое испачкалось сильнее всего. Но чернила не поддались. Три прожаривания утюгом свое дело сделали.

– Там написано: «There’s silver». Это английский. Переводится примерно так: «Там спрятано серебро».