в наши разработки! Вы рискуете уничтожить результаты месяцев труда! Юлия, с тобой я поговорю позже.

— Ты только посмотри! — сказала Хоххут, указав на монитор.

— Что там? — резко спросил Хаген, последовав взглядом за ее жестом.

На мгновение он онемел, но затем сказал:

— Он понимает, что пишет?

Хоххут кивнула.

— Думаю, да.

Хаген замотал головой.

— Никто не может так быстро писать код. По крайней мере, осмысленный код. Я не могу себе представить, чтобы то, что он пишет, оказалось функциональным.

— Я тоже не уверена, — сказала Хоххут. — Но, насколько я могу судить, в коде нет ошибок. Я хотела объяснить ему, как работает наша система, но он сам прочитал документацию и разобрался во всем за пару минут.

— За пару минут? Он прочитал пятьдесят страниц документации за две минуты?

Хоххут кивнула.

— И он тут же сказал, в каких местах текст не закончен и содержит противоречия.

Хаген посмотрел на Айзенберга.

— Что это такое? Робот?

Айзенберг почувствовал прилив злобы. Но прежде, чем ответить, он напомнил себе, что находится здесь без законных оснований, а с разрешения Хагена.

— У господина Виссманна — синдром Аспергера, который часто сопровождается уникальными талантами. У него идеальная память и чрезвычайно сильно развитые аналитические способности. Поверьте, он знает, что делает.

— Ну хорошо. Но что именно он делает? Я хочу сказать, впечатлить ему меня удалось, но чего он хочет добиться в итоге?

— Он пишет программу, которая будет анализировать потоки коммуникации между игроками, — объяснила Хоххут. — Вспомни, в прошлом году я предлагала реализовать именно такую функцию. Мы отказались от идеи из-за нехватки ресурсов.

— И теперь он просидит здесь несколько недель?

— Он говорит, что завтра закончит.

— Завтра?

Хаген наморщил лоб. Он молча наблюдал за тем, как строчки кода одна за другой заполняют монитор. Наконец он кивнул и обратился к Айзенбергу:

— Ваш сотрудник может работать здесь, пока не закончит писать эту функцию. Но после этого мы получим право использования ПО, которое он создаст на этом компьютере. Согласны?

Айзенберг кивнул.

— Согласен. Спасибо за понимание.

Хаген обратился к Хоххут:

— А ты хорошенько следи за тем, что он делает. Если он сотрет код и нам придется передвинуть дату запуска, то виноватой в этом будешь лично ты!

— О’кей. Я прослежу.

— Хорошо. Я поговорю с Джоном.

С этими словами Хаген ушел.

— Мне жаль, что доставили вам неприятности, — сказал Айзенберг.

Хоххут замотала головой.

— Ничего страшного. Просто мы очень спешим. Любое промедление с запуском новой версии может привести к снижению курса на бирже, а за него спросят с руководства. Поэтому Олаф нервничает. Но мне жутко интересно узнать, заработает ли то, что сейчас пишет ваш сотрудник.

Виссманн фыркнул.

— Вы не могли бы все-таки прекратить свою болтовню?

Глава 31

Мина проснулась с отвратительным вкусом во рту. В плече ощущалась тупая пульсирующая боль. Она посмотрела на часы. Полчетвертого. Дня или ночи? Как долго она уже здесь? Два дня? Три? В подвале не было ничего, что указывало бы на ход времени во внешнем мире. Лампочка под потолком горела постоянно. Мина попробовала выключить ее, но почувствовала себя абсолютно потерянной в кромешной темноте и решила, что лучше будет спать при свете.

Она встала, доковыляла до туалета, выпила воды из оставленной для нее пластмассовой бутылки. Удивительно, но в этот момент ей больше всего хотелось не столько свободы, сколько почистить зубы. В нише располагался душ, но, похоже, им давно не пользовались, и даже если бы он работал, она не воспользовалась бы им. (Не хватало еще оголяться перед похитителем.)

Этот Юлиус всерьез верил, что мир — симуляция. И он сильно боялся его творцов. Это все, что ей было о нем известно. А что она об этом думала? Ответить она не смогла. Сейчас казалось, все равно, жила ли она в реальности или в симуляции. Она хотела лишь сбежать из этого вонючего подвала, от этого человека с ввалившимися щеками, которого ей временами становилось жалко и которого в следующий момент она уже всей душой ненавидела. Он похитил ее, ранил, держал взаперти в этой норе. Кроме этого, он явно страдал паранойей.

Мина все еще не знала, что произошло с Томасом и остальными, но догадывалась: Юлиусу это было известно. Когда она спрашивала его об этом, он уходил от ответа. Он верил, что их удалили? Или он знал, что это не так?

Если бы у нее была хоть какая-то возможность связаться с внешним миром! Но ее мобильник остался в квартире. Она пыталась звать на помощь и стучать в стены — безуспешно. Она даже не знала, где находилась — в Берлине или в каком-нибудь захолустье в Бранденбурге.

Она угрожала Юлиусу, упрашивала, умоляла его и даже пыталась притвориться админом, чтобы заключить с ним сделку, но он лишь рассмеялся и сказал, что если она — аватар админа, то пусть немедленно освободит его из виртуальной тюрьмы и наконец-то покажет ему действительность. В итоге она сдалась. Он никогда не отпустит ее.

Некоторое время Мина лежала на затхлом матраце, пытаясь не думать о боли в руке. Если рана воспалилась, то дальше будет хуже. Наверное, ей стоило бы разрешить Юлиусу осмотреть рану и продезинфицировать ее. По крайней мере, он мог бы дать ей болеутоляющее.

Девушка строила планы побега, но тщетно, в ее присутствии он был особенно осторожным и никогда не сводил глаз с пистолета. Его нападение с ножом говорило о том, что он в любой момент был готов к насилию.

В какой-то момент Мина задремала.

* * *

Она вскочила от стука в дверь. По крайней мере, похитителю хватало такта предупреждать ее о своем появлении в темнице. Ключ повернулся в замке, и он зашел внутрь с подносом в руках, на котором была чашка с кукурузными хлопьями, термос с кофе, свежие булочки и мармелад.

— Доброе утро, — сказал он.

Мина не понимала, что в этом утре может быть доброго, за исключением того, что теперь она знала, какое время суток. Пистолет был в заднем кармане его штанов, и на пару мгновений она задумалась, не выхватить ли оружие, пока руки у него заняты подносом. Но он поставил поднос на стол, лишив ее такой возможности.

— Сначала позавтракай, — сказал он. — А потом у меня будет для тебя сюрприз.

Она постаралась приглушить проснувшуюся надежду. Сюрприз заключался, конечно же, не в том, что он отпустит ее. Он налил кофе в чашку. Запахом нельзя было не соблазниться. Мина поднялась с постели и чуть было не