Вадик дорогой идти не собирался. «На дороге я буду как вошь на лысине, – подумал он. – Вон слева что-то вроде овражка – по нему и двинусь!»

Пригибаясь и поскальзываясь на мокром глинистом дне, лейтенант добрался до конца оврага. Дальше шел плотный кустарник, за которым скрывалась дорога. Вадик пошел вперед, где обходя кусты, где ныряя в подвернувшийся прогал, где просто раздвигая упругие мокрые ветки. Парень очень быстро промок и перемазался в грязи, но не обращал на это внимания. Им владела одна-единственная мысль – время уходит, а он еще ничего не сделал, чтобы помочь людям, жизни которых были ему доверены. Доверены, правда, как водителю, но в сложившейся ситуации это уже не имело никакого значения. Он был единственный, кто мог сейчас хоть что-то сделать.

Кустарник кончился внезапно, и Вадик увидел перед собой блестящую полоску дороги, вдоль которой были высажены молодые каштаны. Справа поперек дороги торчал шлагбаум и будочка – на обочине. Охранника видно не было. Должно быть, он прятался в будке. Слева дорога плавно переходила в улочку очень уютного поселка с двухэтажными домами с высокими крышами и большим количеством зелени вокруг. За деревьями маячили новые постройки, каменные ограды и островерхие крыши. Вокруг царила умиротворяющая тишина, и это приободрило лейтенанта.

Он уже начертил мысленно план действий. Все было простенько, на скорую руку, но казалось единственно верным. Собственно, выбора-то особенного и не было. Для выполнения плана Вадику требовалось оружие. Он поискал в кустах и нашел короткую увесистую палку. Это было то, что нужно.

Посмотрев туда-сюда, милиционер вприпрыжку двинулся к будке. Мокрая земля на обочине пружинила и почти полностью скрывала звуки шагов. Судя по размерам будочки, находиться в ней мог только один человек, но у него наверняка была связь со службой безопасности хозяина усадьбы. Поэтому действовать следовало не мешкая.

Подобравшись к будке, Вадик подкрался сбоку и негромко кашлянул. Этот нехитрый звук, раздавшийся посреди осенней пустоты, удивил охранника донельзя. Видимо, он совершенно отвык от появления посторонних и воспринял кашель почти как чудо. Он выскочил из будки с выражением изумления на лице, а Вадик тут же что есть силы шарахнул его дубинкой по голове.

«Теперь остается молиться, чтобы в ближайшие три минуты здесь никто не проехал, – подумал Вадик, наклоняясь к повалившемуся на сырую землю охраннику. – Нам с тобой, приятель, нужно вплотную заняться своим туалетом.

Он принялся расстегивать на охраннике куртку, потом рубашку, стащил с него брюки. Одежда была пошита под униформу – черного цвета с какой-то затейливой нашивкой на рукаве. Вникать в этот рисунок лейтенанту было некогда, но он успел заметить, что основу этой эмблемы составляла большая буква «А», видимо указывающая на фамилию хозяина. На широком поясном ремне висела небольшая кобура с пистолетом. Эта находка обрадовала Вадика больше всего.

Никто не ехал, дорога была по-прежнему пустынна, охранник в себя не приходил. Парень быстро переоделся в его одежду, нацепил кобуру с пистолетом и молодецки расправил плечи. «Нужно произвести хорошее впечатление, – подумал он с черным юмором. – Встречают по одежке, как говорится…»

Он наскоро натянул свою одежду на бесчувственного охранника, затащил его в будку, посадил на стул, связал руки ремнем и затолкал в рот кляп из носового платка. Потом Вадик поднял шлагбаум, чтобы у приезжающих не было повода заглядывать в будку, и тут ожила рация, лежавшая на полке.

– Багор! Слышишь меня? – прохрипел чей-то противный голос. – Докладывай, как там у тебя! Все спокойно?

Вадику ничего не оставалось, как ответить, что все тихо. В некотором смысле так оно и было.

– Ты не забывай, что хозяин на месте! – назидательно сказал хрипатый. – Он разгильдяйства не любит. Чтобы все от и до было! Он сейчас тут Мизера с Рудницким песочит… Я вот на минуту вышел, чтобы тебя проверить. Чтобы не попасть под раздачу… А то я так понял, он скоро назад поедет. Так что будь начеку!

– За меня не волнуйся, – заверил Вадик не своим голосом.

Прихватив рацию, он отправился в сторону поселка. Сначала он бежал по ровному асфальту, но потом, когда дома оказались рядом, свернул к деревьям, незаметно прошмыгнул вдоль стены одноэтажного деревянного дома с широкой верандой и резной деревянной балюстрадой, выглянул из-за угла и увидел нечто вроде городской площади. Слева высился солидный дом в два высоких этажа, казавшийся еще боле высоким из-за причудливой, крытой черепицей крыши. Вокруг него были разбиты клумбы в данную минуту без следов растительности – только черная разрыхленная земля. Возле крыльца дома о чем-то беседовали трое молодцов в такой же форме, что и Вадик. Обзор им закрывали два серебристых «Лексуса», наскоро припаркованные около дома. Чуть подальше стоял уже знакомый лейтенанту черный джип. Очевидно, люди, приехавшие на этих машинах, находились в доме.

Но заинтересовал Вадика другой автомобиль – серая «Мазда», стоявшая на противоположном конце площади возле почти игрушечного здания маленькой, но тем не менее настоящей церкви. Она имела даже колокольню, на которой висел бронзовый колокол. Купол, увенчанный православным крестом, отсвечивал золотом.

Ни водителя, ни его спутника в «Мазде» не было. Весь вопрос заключался в том, находились ли там еще тела оперативников. «Да ладно, чего это я их хороню раньше времени! – зло одернул себя Вадик. – Пока своими глазами не увижу…»

Нужно было срочно проверить машину. Лейтенант с независимым видом, спокойненько прошагал до следующего дома, но, оказавшись под его прикрытием, помчался вприпрыжку кругом. Обежав дом, он опять выскочил на площадь, только уже с другой стороны, у церкви. В окне дома виднелось смутное лицо женщины, которая смотрела на улицу. Фигура Вадика ее заинтересовала, и она уставилась на него.

Стараясь сохранять полнейшее спокойствие, милиционер подошел к «Мазде» и откинул крышку багажника. Прямо перед ним, скрючившись, лежал полковник Гуров. Вид у него был беспомощный, но он дышал!

Вадик вцепился в плечо Гурова и что есть силы принялся трясти, приговаривая звенящим шепотом:

– Товарищ полковник! Вы меня слышите? Вы ранены?

Голова у Гурова болталась, как у тряпичной куклы. Он не отзывался. Зато вдруг что-то зашевелилось на заднем сиденье, и за стеклом над багажником возникло багровое лицо полковника Крячко. Он взглянул на Вадика дикими глазами и заплетающимся языком осведомился, что происходит.

– Валить надо отсюда! – радостно завопил Вадик. – Они вас вырубили чем-то – я не понял – и привезли сюда…

– Я тоже ничего не понял, – пробормотал Крячко. – Думал, с корпоративки едем. Все коньяком пропахло… А это чего?

Он ощупал шею, и его лицо прояснилось.

– А! Вспомнил! – сказал он. – Они пульнули в меня какой-то иголкой. Точно! Вот сюда воткнулась. А у меня тут шрам старый. Рубец. Видать, эта гадость вся не всосалась. А может, запах коньяка разбудил. Эти охальники меня всего коньяком облили…