Между тем блефовал Косолапов. Ни в какой тупик не загонял его Тетюрин – отказался бы, и ничего б не случилось. На случай отказа Косолапов подготовил уже другой сценарий, пускай менее выразительный, но зато и не хлопотный вовсе. Тетюрин по-прежнему остается женихом Несоевой, наработки не теряют силы. История любви, собачка Тим и все такое… «Слезы мешают жить». И то, что Тетюрина враги Несоевой отметелили подло с целью нагадить Анастасии Степановне, главным козырем остается, от этого никуда не уйти. Так отметелили, гады, что свадьбы не будет. Ну и пусть свадьбы не будет. Обидно. Но тем хуже для них, для врагов «Силы и справедливости». Народ у нас, как известно, жалеет битых, изгнанных и уволенных.

– Соглашайся. А там поглядим. Там видно будет.

– Что значит «видно будет»?

– Ну… может, у вас и здесь получится что-нибудь… Откуда я знаю. Я в личную жизнь не вмешиваюсь.

– Но ведь это абсурд! Герман, это абсурд, абсурд, абсурд!

– Ты разлюбил абсурд? Мне казалось, абсурд – это твоя стихия?

На такое Тетюрин не нашелся ответить.

– Ты не торопись, ты подумай до вечера. Не горячись. Я приду.

До вечера он добросовестно думал – в частности, о материальных благах, о той же книжке с промоушном и о тысяче баксов. Вечер не наступил еще, а он уже догадался, что в принципе согласится. Но надо быть перед самим собой до конца честным. Надо самому понять, почему он пойдет на это. Угрозы тут, конечно, ни при чем, не на того напали. И любовь к искусству ни при чем (иначе было бы просто по-идиотски). Тогда – почему? А потому. Тысяча баксов. Он заработает на браке с Несоевой на свадебное путешествие с Катькой! Вот человеческий аргумент, а вовсе не идейные соображения и не художественное чутье. Все-таки его натура была не такой художественной, какой виделась Косолапову. А может быть, он просто профессионализировался.

А может быть, хитрый Косолапов как раз и рассчитывал в конечном итоге на стремительную профессионализацию Тетюрина.

На элекции в Новосибирске он обязательно возьмет Тетюрина себе в команду.

И в Пензе. И в Челябинске. И в сопредельной республике Беларусь.

А там, глядишь, и в Госдуму. А там, глядишь, – президентские.

Тетюрин о возмездии не мечтал и все же был удручен тем обстоятельством, что даже для видимости, для проформы никто не собирался искать его истязателей. Вот навещают, фрукты несут, произносят слова сочувствия с неизменным таким юморком, дескать, как это, брат, тебя угораздило – будто он с карусели упал по пьяному делу. Будто жертва он не террора, а несчастного случая. Объяснил же ему Филимонов: ни одной не проходит кампании, чтобы кого-нибудь не побили. Успокоил. Статистика. Получается, что Тетюрин всего лишь общий закон подтвердил, как если бы под машину попал в магнитную бурю. Досадно.

А ведь те костоломы не скрывали, чьими были посланцами. Все на виду.

– За Каркара – я понял, но почему за Копейкина? Копейкин откуда, если Каркар?

– Ничего ты не понял, – Филимонов сказал. – Каркар и Копейкин – братья, это нам точно известно.

Тетюрин так рот и открыл.

– Единоутробные. От разных отцов.

– Да ты что!..

– Не расстраивайся, тебе еще повезло. Лучше сразу за обоих получить, чем за каждого по отдельности.

Долго думал Тетюрин.

– Почему же они в разных блоках тогда?

– Их право, – сказал Филимонов.

– Почему же сами друг с другом грызутся?

– На публике, – отвечал Филимонов.

– Им, значит, можно друг друга, а мне…

– Ну, с яйцами, согласись, перебор был. Я тебе сразу сказал.

Проблема разрубленного червяка занимала его когда-то. Был один, стало два. Тот один – умер он или не умер? А эти два – прежний ли это червяк или два других персонажа? Как личность погиб ли червяк? Вот, скажем, аспект юридический – несет ли самостоятельная половинка червяка ответственность за поступки бывшего целого? Если несет, в какой мере она должна (и должна ли?) делить эту ответственность с другой половинкой? Могут ли полчервяка претендовать на прерогативы бывшего целого? А если не пополам, а в отношении 1: 3? 1: 5?… Вот и сейчас Тетюрин задумывается об этом, а в голове у него (опять же слева) выбулькиваются контраргументы: ха-ха-ха, червяк никакая не личность, это во-первых, – как представитель общности себе подобных червяк не обладает «устойчивой системой социально-значимых черт», во-вторых… Но Тетюрин переворачивается, во-вторых или в-третьих, на другой бок, и, в-четвертых, внутренний оппонент умолкает.

Тетюрин утратил целостность. Он уже не равен себе самому, каким еще был недавно. От него отделилась часть – вроде той (или не той) ноги – и теперь нахальным двойником существует параллельно Тетюрину.

Двойник Тетюрина, как Афродита из пены морской, стремительно возникал из пены и шелухи пиаровских креативов; он наливался кровью Тетюрина, обретал цвет лица и простоту мысли. Представительствуя за Тетюрина, он, фантом, все больше и больше принадлежал реальности. Реальность уже полюбила его, она признала в нем Тетюрина, каким хотела бы Тетюрина видеть.

Тетюрин, затосковавший по самотождественности и все еще мнивший себя истинным Тетюриным, был реальности не интересен.

Политолог Самсонов изменил своим взглядам, в чем честно признался общественности. Раньше он призывал игнорировать всех – и так называемых крепких хозяйственников, и выдвиженцев из журналистской среды, и бывших научных работников, и профессиональных партийцев, и не в последнюю очередь женщин (они-то куда?!), – но теперь, после того, что случилось, другими глазами взглянул на Несоеву – и увидел: она живой человек!

– Голосовать надо не сердцем, но за тех, у кого сердце есть!

Костя Негожин лепил мелодраму.

Тетюринская легенда о собачке по кличке Тим пришлась очень кстати. Она излагалась в «Живой воде» от лица Тетюрина и Несоевой.

Тим на фотографиях был умилительным.

«Ему мы обязаны нашим знакомством, нашей любовью».

Юношеское стихотворение Коляна о спасении щенка заиграло гранями нового смысла. Его напечатали рядом с фотографией Тима. Колян, в котором вновь пробудился интерес к поэзии, не стал жертвовать авторством, как предлагал ему Жорж, ход изобрели и без того точный: посвящение! Конечно, Несоевой и, конечно, Тетюрину. «Нельзя не спасти» назывался рифмованный текст (Кукин поморщился: следует избегать двойных отрицаний).

Слово «спасти», по замыслу Косолапова, должно возбуждать в мозгах населения добрые ассоциации: спасение легендарного Тима спасительницей Анастасией Степановной, спасение жениха Анастасии Степановны, жестоко избитого (т. е. вылечить надо), спасение любви – в данном случае предельно конкретной – Анастасии Степановны и Тетюрина (а просто женить их, и дело с концом!) и через спасение любви Несоевой и Тетюрина спасение наконец «всех нас», и влюбчивых и безлюбых – униженных и оскорбленных, забытых и обворованных, замороченных бытом, удрученных тяжестью бытия – куда мы идем? во что мы верим? почему мы смертные все? – и тот, и этот, и ты, и я, и даже ваш любимый кот Мурзя, и даже ваша морская свинка, и даже легендарный Тим, пригретый нечаянной, но праведной славой! – почему так быстро осыпается штукатурка с фасадов домов? почему засран пожарный водоем возле автобусной станции? почему почетного гражданина города ударил дубинкой пьяный мент?… а что будет с нами, с простыми и непочетными? – почему жены уходят от мужей? почему мужья уходят от жен? – ОНА И НАС, всех нас, как гордо звучит в неповторимом имени Анастасия Степановна Несоева: