же. Ему только предстояло запастись кучерским платьем и подновить экипаж, чтобы он имел приличный вид днём. Всем троим легко будет уместиться в одном экипаже, а Андрей на коне сумеет спастись и даже в случае надобности прикрыть Василия.

План был очень рискованный. Что ни говори, арестанты все-таки были арестанты. Один Андрей мог начать атаку. На Василия нечего было рассчитывать, так как его дело только увезти освобождённых. Но Андрей твёрдо верил в удачу, и ему удалось внушить эту веру товарищам. Что больше всего говорило в пользу его предложения – это его простота и дешевизна. Долгие отсрочки истощили запас денег, добытых на побег. Зине, обладавшей талантом доставать деньги, удалось, правда, через Бочарова сделать заём в две тысячи рублей на три месяца у одного господина в Дубравнике, и петербургский кружок взялся уплатить долг. Но, кроме этой суммы, пока ничего не предвиделось.

Приходилось соблюдать строжайшую экономию. Теперь расходы сводились к покупке лошади и седла, а это было им под силу.

– Вы только не вздумайте покупать мне рысака, – говорил Андрей Зине, которая в качестве кассира охотно слушала такие речи. – На самом заурядном коне можно остановить преследователей, скачущих на извозчиках, – в случае, если таковые окажутся. А если подвернётся верховой – казак или кавалерийский солдат, – тогда, будь у меня рысак или нет, всё равно всё пропало.

Лихорадочная деятельность сменила томительно-сонливое выжидание. За несколько часов Василий и Андрей обошли всех барышников и напали на довольно хорошую степную кобылку. Продавец ручался, что она приучена к седлу. Они ушли и вернулись с подержанным седлом, купленным Василием. Испытавши лошадь и поторговавшись вдоволь, они наконец сошлись в цене и увели свое новое приобретение на постоялый двор.

Следующие несколько дней Андрей провёл на кобыле, изучая нрав своей лошади. Она оказалась очень горячая, быстрая и не очень пугливая. Последнее обстоятельство было первой важности, так как в предстоявшей схватке обмен выстрелами был неминуем. Ему стоило некоторого труда приучить своего Росинанта[35], как он в шутку называл кобылку, к звуку выстрелов. Когда, выехавши в поле, он в первый раз выпалил над ее ухом, она подскочила под ним как бешеная. Во второй и третий раз она вела себя лучше. После недельного упражнения оба – и всадник и лошадь – были готовы к действию. Выстрел между ушами вызывал в ней дрожь, и ничего более. Остальное время Андрей посвятил изучению предстоящего поля битвы и возможных путей отступления.

Зина тем временем была занята обучением часовых, сторожевых и вестовщиков. Их было восемь человек, и они должны были целым рядом искусных и деликатных маневров свести конвой и нападающих в данном месте и в данный момент. Время, когда заключённых потребуют к допросу, было известно лишь приблизительно. Выбор дня и часа зависел от прокурора. Поэтому необходимо было быть постоянно наготове, пока предполагалось, что заключённых потребуют на допрос.

Сигнал, по которому вся машина будет пущена в ход, должен был исходить из самой тюрьмы. Прежде чем сдать заключённых под охрану жандармов, их тщательно обыщут и переоденут в тюремной конторе. Как только им велено будет спуститься на улицу, Клейн положит кусок синей бумаги в угол своего окна, вставши для этого на стул.

В дни судебных заседаний каждое утро, с девяти часов до трёх пополудни, на это окно наведён был бинокль из одного из домов, расположенных против тюрьмы. Двое из участников предприятия наняли там комнату и по очереди вели наблюдение. Когда один уставал, другой замещал его, чтобы ни на минуту не оставлять окна из виду. С появлением сигнала в окне Клейна один из них должен был бежать вниз, в трактир, где Ватажко в качестве вестовщика дожидался вместе с одним из часовых. На последнем лежала обязанность известить своих товарищей, сидевших в другом трактире, чтобы они заняли свои места, между тем как Ватажко, взяв извозчика, который был всегда наготове, должен был помчаться в гостиницу к Василию. Здесь же всё – люди, лошади и экипаж – было всегда готово к немедленному выезду.

Принимая во внимание время, необходимое для перемены платья, обыска и других формальностей, сопряжённых с передачей арестантов на руки конвою, Андрей и Василий успеют получить сигнал от Ватажко и добраться до места раньше, чем заключённые выйдут из тюрьмы.

От тюрьмы до здания суда было сорок минут ходьбы. Перейдя тюремную площадь – дело двух или трех минут, – конвоируемые арестанты вступят в переулок длиною с четверть версты, ведущий в недавно открытую улицу немного к востоку от тюремного здания, – довольно широкую и не совсем застроенную. Два ряда недавно посаженных лип тянулись по обеим сторонам ее, но они не мешали свободному проезду экипажа и лошадей. На всем протяжении улицы не было ни одного полицейского поста, и только в конце ее, ближе к центру города, виднелось несколько лавок. Пройти эту улицу можно минут за двенадцать, и потому решено было напасть здесь. Избранное место нападения находилось в пяти минутах от угла переулка. Пять часовых должны были разместиться, не теряя друг друга из виду, по линии, ведущей от тюремной площади к новой улице, чтобы посредством условных знаков моментально доводить до сведения нападающих обо всем, что происходит на этом пути. Сами же нападающие должны были скрываться до решительного момента.

Лучше всего было сделать попытку на пути в суд. Но в случае неожиданного препятствия – по улице мог проходить в критическую минуту отряд солдат или полицейских, похороны или свадебная процессия – нападение откладывается до возвращения конвоируемых обратно в тюрьму после допроса. В этом случае придётся произвести перемену фронта. Нападение совершится в том же пункте, как наиболее удобном на всем пути, но Андрей и Василий должны ждать в другом месте. Все участники предприятия – часовые и остальные – должны двинуться по направлению к суду, образуя новую линию, с тем чтобы следить за конвоем, которому может вздуматься изменить обратный путь, о чём Андрей извещается немедленно. Во избежание путаницы Зина должна присутствовать на месте и следить, чтобы всё было в порядке.

Осуществление этого дела было в высшей степени сложно и затруднительно. Всё должно было идти с правильностью часового механизма. Малейшая задержка или промедление могли погубить всё.

В воскресенье утром, когда всё было готово, они проделали настоящую репетицию, чтобы убедиться, что всё пойдёт как следует. Роль арестованных и конвоя исполняли Маша Дудорова и Бочаров, причём последний в шутку повесил себе на левое плечо пучок верёвок в форме аксельбанта, чтобы больше походить на жандарма.