— Да.

Шарлотта взяла со стола свою сумку, перчатки и снова повернулась к Рори:

— Если хотите, можете сегодня прислать деньги с мистером Тэйлором.

— Спасибо.

— Вы сейчас живете у родителей?

— Нет. — Рори покачал головой. — Я провел у них выходные, но сегодня вернусь на верфь.

— Вы думаете, разумно в вашем положении быть одному? — озабоченным тоном спросила Шарлотта.

— Со мной будет мой брат.

— А-а. — Она снова внимательно посмотрела на Рори. — Еще раз примите мои глубокие соболезнования.

Рори промолчал, он отвернулся в сторону, и Шарлотта едва удержала себя от того, чтобы подойти к нему, поскольку ей показалось, что Рори готов заплакать. Но если она увидит его плачущим… Шарлотта торопливо вышла из кабинета.

Оставшись один, Рори уставился на стол, словно никогда раньше не видел его, а теперь с удивлением обнаружил его в кабинете. Затем, обойдя стол, он опустился в кресло, достал из кармана носовой платок, вытер лицо и высморкался. Он подумал, что на работе ему будет лучше. Нет, теперь уже никогда не будет лучше, и все же здесь ему спокойнее, чем на кухне в коттедже. Он бы сошел там с ума, постоянно слушая разговоры о Джейни и рыдания женщин. Он бы и сам рыдал, но только в душе. Все вели себя так, словно Джейни лежала в гробу, который стоял здесь же в углу комнаты. Пили пиво и виски, как будто справляли поминки. Сидели на кухне всю ночь: семейство Лири, отец и бабушка Джейни, его отец, Рут и Джимми… и она. Пришла и Нелли с мужем. И их появление тоже едва не свело его с ума. Нелли сквозь слезы объявила, что она, наконец-то, забеременела, а эта глупая, сентиментальная Лиззи воскликнула:

— Это деяние Господа. Он забирает одного человека, но дает нам другого.

Да, еще один день в их обществе — и он, точно, рехнулся бы.

Единственным положительным моментом во всем этом было то, что они с Джимми помирились. Джимми не отходил от него с субботы, не оставил одного даже ночью, а это была самая длинная ночь в его жизни. Всю субботнюю ночь Джимми сидел рядом с ним на чердаке, не отходил от него и в воскресную ночь. И именно Джимми предложил утром:

— Давай вернемся домой, а?

Странно, что Джимми считал домом развалюху на верфи, а не коттедж, в котором он появился на свет. Но Джейни действительно превратила эту развалюху в дом.

С чувством вины и стыда Рори подумал о том, что пытался сравнивать его с домом Шарлотты Кин. Господи, да если бы сейчас Джейни была дома, он не променял бы этот дом на дворец, украшенный бриллиантами.

Боже мой, Джейни, Джейни! Они расстались, словно чужие. Последними его словами, обращенными к Джейни, были:

— А ты упрямая. Я уже говорил это и сейчас снова повторяю.

Джейни внимательно посмотрела на него и ответила:

— Что ж, возможно, ты и прав.

И она ушла, а когда дверь за ней закрылась, Рори принялся молотить себя кулаками по голове.

Почему же он не бросился за ней? Почему не ухватил за шарф и ни приволок назад в дом? Ведь он ее муж, разве не так? У него есть права… как у мужа и как у мужчины. Да ни один мужчина в городе не отпустил бы жену, не стал бы мучиться так, как он мучился последние две недели. Любой мужчина просто вышиб бы дух из жены. Так почему же он не сделал этого?

Все собиравшиеся в коттедже за глаза называли его «взрослый парень», а он не без гордости стал считать себя азартным игроком. Но кто же он на самом деле? Он… он просто ничтожество, который не смог удержать жену, ничтожество, позволивший девчонке взять верх над ним. Если бы такое случилось с Джоном Джорджем, он бы сказал: «А чего ты еще мог ожидать?»

… Джон Джордж.

Сегодня утром, подумав о Джоне Джордже, Рори схватил кувшин и швырнул его почти в то же место, куда раньше швырнул штурвал. Ведь это из-за него он очутился в таком ужасном положении.

«Джейни, Джейни! Как мне теперь жить дальше?»

Раздался стук в дверь, и вошедший в кабинет мистер Тэйлор всем своим видом дал ответ на этот вопрос… работать. Да, или работать, или в реку с камнем на шее.

В тысяча восемьсот семьдесят шестом году те, кто просвещался, читая газеты, среди прочих обсуждали и такую тему, как присвоение королеве Виктории титула императрицы Индии, а это, по их мнению, означало, что королева заручилась поддержкой индийских принцев и африканских вождей. Однако обычных мужчин и женщин в таких городах, как Саут-Шилдс, интересовали другие события, происходившие ближе к их дому, гораздо ближе.

Море, кормившее основную часть населения, несло в себе также опустошения и катастрофы. В ту ужасную декабрьскую ночь прошлого года потерпели крушение три судна, однако море, не удовлетворившись этим, на следующий день разрушило и поглотило еще два судна. И все это на глазах перепуганных горожан, которые лишь беспомощно наблюдали за этим. Несмотря на героические усилия спасателей, очень многие погибли.

Подобные трагедии имели свойство сплачивать горожан, по крайней мере на время. Богатые и бедные оставались едины в своем горе, пока бедные снова не вспоминали о своем месте, уготованном им Богом, и не начинали протестовать против своей убогой доли. А как они могли протестовать? С помощью обществ, называвших себя профсоюзами.

С тех пор как был организован первый национальный профсоюз машиностроителей, в каждом городе по всей стране квалифицированные рабочие стали создавать профсоюзы. Это жутко пугало средний класс, считавший профсоюзы сетью тайных обществ, целью которых было устрашение честных граждан, конфискация их собственности, организация волнений и погромов, а через все это — всеобщая революция, если только им удастся одержать верх.

Графство Дарем изобиловало такими людьми. Они агитировали в шахтах, на сталеплавильных заводах, верфях, фабриках. Ходили слухи, что они пытались вовлекать в свои организации молодых женщин, и не только простых, но и образованных, владевших собственностью.

Одной из таких женщин в Саут-Шилдсе, которых подозревали в этом, была Шарлотта Кин. Ее не обвиняли открыто в поддержке профсоюзов, ведь это казалось тогда смешным, поскольку она владела не только акциями нескольких крупных концернов, но и рядом мелких предприятий. Нет, ее не обвиняли в том, что она симпатизирует людям, которые со временем могли заставить ее разрушить свой бизнес, однако говорили, что она сует свой нос слишком во многие городские культурные мероприятия, занимается такими делами, которыми пристало заниматься главным образом джентльменам, например открытие несколько лет назад публичной библиотеки.

Огромная библиотека могла похвастаться своим фондом, состоявшим из восьми тысяч двухсот книг, только благодаря щедрым пожертвованиям со стороны мужчин, таких, как Стивенсоны, мистер Уильямсон и мистер Мур. Более того, библиотека возникла на базе Института механики и рабочего клуба, они являлись ее соучредителями.