погребальной обрядности позднетагарских племен показывает отличное от современных представлений «осознание мертвого тела». Моделировка лицевого скелета, наполнение глазниц, ротовой полости можно интерпретировать не только как обезвреживание умершего или метод консервации, а как своеобразную инициацию, вводящую покойного в иной мир. Средством превращения не случайно избрана трепанация – процедура, использовавшаяся и для изменения живых, и для окончательного преображения умерших.

Авторитетный исследователь центрально-азиатского шаманизма М. А. Дэвлет, кропотливо изучив различные источники, пришла к выводу о том, что древние божества Саяно-Алтая и Тибета входили в ламаистский пантеон. Интерпретируя изображения личин-масок с антенной на голове, распространенных в наскальном искусстве эпохи бронзы, особенно в период существования окуневской культуры, она связывает этот феномен с представлениями о мистической связи человека с космосом, источником жизненной силы. Не случайно в тувинском фольклоре фигурируют персонажи, неуязвимые благодаря нити, соединяющей их с луной или солнцем. М. А. Дэвлет обратила внимание на окуневские изображения личин сердцевидной формы с акцентированной областью макушки (теменных костей). Она привлекает для объяснения подобных очертаний сакральное понятие «отверстие Брахмы», «край [того, что] пропускает свет», встречающиеся в старинных текстах. Например: «Если вы хотите убить меня, то воткните иглу в теменное отверстие Брахмы». Культ головы и черепа, реконструируемый по материалам раскопок, а также традиция посмертного и прижизненного вскрытия черепа служат вещественным подтверждением сложных религиозных представлений, восходящих к общему субстрату верований населения Евразии. Погребальные традиции народов Южной Сибири конца раннего железного века могут иметь очень древние корни и происходить от обычаев неолитических и энеолитических культур, для ритуального поведения которых характерно сочетание трепанации, моделировки и создания масок, расчленения тел умерших. Основываясь на хронологической последовательности, можно допустить первоначальное распространение традиции моделирования головы умершего из ближневосточного культурного очага.

Как мы уже убедились, образ человека, созданного из глины, будучи наследием цивилизации Междуречья, с самых древних эпох прочно «привязан» к территории Палестины.[25] Этот мотив заложен в фундамент современной цивилизации.

Прометей, в образе которого ученые, изучающие мифологию, находят черты древнего доолимпийского божества балканского происхождения[26], вылепил первых людей из земли (глины) и воды. Очевидно, неслучайно Прометей был покровителем афинских горшечников (и не только потому, что он научил человека ремеслам).

Существуют еврейские фольклорные предания о големе – оживляемом магическими средствами глиняном великане. Представление о Големе перекликается с библейским мифом о сотворении человека, согласно которому Яхве лепит фигуру Адама из глины, оживляя ее «дыханием жизни» (Быт. 2:7). В начале Нового времени, в эпоху «практической каббалы», были распространены рецепты изготовления Голема: надо было вылепить из красной глины человеческую фигуру, имитируя подобным образом действия Бога; фигура должна была быть ростом с 10-летнего ребенка[27]. Голема следовало оживить либо именем Бога, либо словом «жизнь», написанным на лбу. Голем не способен говорить и не имеет человеческой души, в этом он похож на Адама до получения им «дыхания жизни». Глиняное создание быстро растет и скоро достигает исполинского роста и нечеловеческой мощи. Оно может послушно выполнять любую работу, но, вырвавшись из-под контроля создателя, становится опасно.

Возможно, одна из позднейших реплик мифа о Големе – опубликованная в конце века Просвещения и воплощенная в кинематографе XX в. история о Франкенштейне. Идея создания нового существа в этом случае подменена семантически близкой идеей оживления мертвого тела.

Рис. 60. Одна из самых впечатляющих сцен Лондонского музея восковых фигур представляла основательницу музея мадам Мари Тюссо за работой. Если напрячь воображение, на ее месте можно представить древнего жителя Иерихона, украинских степей или Южной Сибири, совершающих сложный посмертный ритуал (фото М. Медниковой).

Идея созидания в мифе о человеке из глины тесно соприкасается с идеей посмертного ритуала. Голема, «недочеловека из глины», можно рассмотреть как представителя царства мертвых, временно оживленного и обезвреженного.

Показательно, что классик психоанализа К.-Г. Юнг использовал именно пример книги Густава Майринка «Голем», чтобы выделить один из основных архетипов коллективного бессознательного – «колдовского демона». На наш взгляд, древность архетипа и его глубокую укорененность убедительно подтверждают археологические находки.

И, наконец, идея двойника, посмертного или прижизненного, нашла современное воплощение в создании «восковых персон». Популярность Музея восковых фигур мадам Тюссо далеко не случайна, интерес к созерцанию двойников известных людей имеет глубокие психологические корни (Рис. 60). Воздействие этой экспозиции на впечатлительных посетителей очень велико, с музеем Тюссо связано множество мистических историй.

Глава 6

Всемирная история трепанаций

Настало время соединить вместе знания о разных типах трепанаций черепа и ответить на вопросы, которые мы задавали раньше.

Мы, Председатели Земного Шара, мозгопашцы…

Велимир Хлебников

Как давно человек научился операциям на черепе?

Мы могли убедиться, что культ черепа (головы) мог зародиться еще на стадии позднего нижнего палеолита, то есть у питекантропов. Они же начали производить манипуляции с телами покойных сородичей. В определенном смысле это позволило им накопить анатомические знания и подготовило почву для будущих краниотомий…

Если серьезно, то отделение головы покойного от туловища, расширение большого затылочного отверстия, извлечение головного мозга, выставление очищенного черепа в специальном месте – это очень важный шаг на пути социальной эволюции, отражающий высокую стадию общественного (и умственного) развития.

Если понимать трепанацию как «создание канала между полостью мозга и окружающей средой» (так звучит самое общее определение), то посмертные трепанации начали проводить уже 300 000 лет назад.

То есть разнообразные манипуляции с телом и, главное, с головой придумали предшественники Ното sapiens sapiens, иными словами, это заслуга не совсем человеческая. Но тяга к такого рода действиям сохраняется по сей день.

И все же «настоящие» прижизненные трепанации совершили представители нашего биологического вида.

Уже в каменном веке человек обладал необходимыми знаниями и умениями для совершения таких сложнейших операций. Люди верхнего палеолита, в совершенстве владевшие техниками обработки кости, сверлением и резьбой, были технологически готовы к совершению трепанаций.

Все же, очевидно, первые прижизненные операции на своде черепа были не столь радикальными и не проникали в полость мозга. Именно эти поверхностные процедуры в определенных местах головы позволяют говорить о ритуальных, а не лечебных мотивах трепанирования в ту эпоху. Во-первых, явно сохраняет свое значение культ головы. Во-вторых, эпоха верхнего палеолита выделяется «взрывным» развитием коммуникации, в которой язык символов начинает играть особую роль (хотя, по последним данным генетиков и лингвистов, пусть не столь развитой членораздельной речью обладали неандертальцы и даже поздние эректусы). Появляется изобразительное искусство, усложняется ритуальная жизнь кроманьонских племен. В этих условиях тело человека, покрытое шрамами, родовыми и племенными знаками, само становится «текстом». Традиционная интерпретация, которую предлагали палеопатологи, объясняет распространение операций на черепе среди мужской части