глубокую древность азиатского трепанационного очага.

Сегодня заслуживают внимания моноцентрическая и полицентрическая гипотезы, объясняющие появление трепанирования.

После картирования 168 случаев трепанаций Г. Ульрих выделил в качестве первичного очага распространения трепанаций неолитические мегалиты на юге Франции в департаменте Лозеры.

Далее, согласно Ульриху, происходил дрейф в северном направлении, о чем свидетельствуют многочисленные трепанированные черепа из каменных ящиков культуры Сены-Уазы-Марны (округ Парижа). Из Парижского трепанационного очага расходятся лучи, связывающие этот центр с другими – в Западной Франции, Южной Англии, Дании, Швеции и Центральной Германии.

Немецкий археолог Бем Бланке, например, показал сходство в конструкции погребений и в религиозных представлениях у поздненеолитического населения Центральной Германии и более ранних обитателей Франции. Из Центральной Германии «трепанационная дорога», как полагает Ульрих, вела на восток до Одера и через Богемию в Моравию. В Венгрии и Румынии трепанации возникли в позднем неолите, в Австрии и Словакии – в эпоху бронзы, в Швейцарии – уже в раннем железном веке. В эпоху металла трепанирование в Европе явно шло на спад по сравнению с неолитом и в конце латенского времени практически исчезло.

В X–XI вв. возник новый центр трепанирования на территории Венгрии, что соотносится с последствиями Великого переселения народов. В народной медицине юга Европы трепанирование сохраняло свое значение до конца XIX в. у сербов, албанцев и черногорцев.

Если принять за исходную точку мезолит, полицентрическая теория происхождения трепанаций оказывается более убедительной.

Одним из первичных очагов стала Северная Африка, откуда трепанации проникли в Южную Европу (первоначально – в Испанию и Португалию). Другой очаг располагался в Восточной Европе, и, возможно, ее население наследовало значительно более древние «кроманьонские» традиции. Третий очаг, несомненно, связан с Ближним Востоком. Лечебные трепанации здесь долгое время не были известны, но культ головы и разнообразные посмертные с ней манипуляции имеют древнейшие корни.

Что касается населения Америки, Австралии и островов Океании, трепанации там появились слишком поздно, чтобы можно было проследить какую-нибудь связь этих знаний со Старым Светом. Пока такими данными наука не располагает. Скорее всего, умение производить трепанации возникло независимо в разных центрах. Тем не менее поражает сходство некоторых приемов, применявшихся индейцами Центральной и Южной Америки и некоторыми азиатскими и европейскими народами древности. Это значит, что трепанации – универсальное явление. Хирургические методы изобретаются независимо друг от друга вновь и вновь. Трепанирование в Древнем мире покоится на мощном фундаменте психологических предпосылок, на архетипах, отраженных в культе черепа, в обрядах инициации и погребения, поэтому установление единственного места на Земле, откуда пошли трепанации, вряд ли разрешимая задача.

Заключение

Культурный феномен Древнего мира

Река времени течет не останавливаясь. И вот уже мы, жители XXI в., спешим с мобильниками по своим делам. Нас окружают персональные компьютеры и прочие сложные технические приспособления. Наш мозг захлестывают потоки информации, которую он уже не в состоянии воспринять. В этой суете мало кто задумывается о прошлом.

А ведь до нас на планете Земля сменились сотни тысяч поколений.

Эти люди тоже о чем-то мечтали, надеялись на лучшую жизнь. Они жили неспешно и, может быть, понимали и знали о себе что-то такое, что мы успели забыть.

История – благородная наука. Она основана на уважении к нашим предкам, которые были ничуть не глупее нас. Просто они жили в свое время. Изучая ушедшие цивилизации, религии, быт и умения канувших в Лету народов, мы не только отдаем дань долгому пути, который прошло человечество, мы можем лучше понять себя сейчас.

Как мы успели убедиться, уже в глубокой древности человек осознавал собственное тело как ключевой элемент мироздания.

Поэтому разные манипуляции с телом приобрели особое «общественное» значение. Изучение таких действий необходимо объединить с попытками гуманитарных наук решить фундаментальные вопросы происхождения изобразительного искусства, возникновения и развития обрядов погребения, проблемы, связанные с развитием личности человека и опытами самоидентификации. Трепанирование связано с появлением в Древнем мире когорты людей, охваченных «божественным безумием», и уже только поэтому оно семантически сближается с древним шаманизмом, лицедейством и другими областями социальной деятельности, в которых господствовало измененное сознание человека. Рискованность операции имеет ярко выраженный характер. Прочные нити связуют трепанации с другими способами погружения в пограничные и переходные состояния – с инициациями и жертвоприношениями, нацеленными на умирание в одном и возрождение в другом качестве. Многочисленные ссылки на жертвоприношения, приводимые в нашей работе, неслучайны. Они выпукло выделяют не только свойственную человечеству тягу к саморазрушению, но и разнообразный общественный опыт обращения с телом.

Замечательный французский ученый Клод Леви-Стросс писал, что сотни, даже тысячи обществ, называемых нами «недостаточно развитыми», «примитивными», обладали огромными познаниями в использовании такой машины, как человеческое тело. Характерно, что древнейшие лечебные краниотомии эпохи мезолита выполнены в сложной технике – сверлом, а не скребком, как можно было бы ожидать, основываясь на идее линейного прогресса. Сложность производившихся в эпохи неолита и бронзы операций поражает воображение современного человека, вооруженного богатыми техническими средствами. При этом процент успешных операций был в те времена очень высок.

Вплоть до Античного времени можно говорить о высоком уровне хирургии черепа в тех областях Старого Света, где операциям на своде черепа не препятствовали религиозные запреты. В римское время появился набор хирургических инструментов, некоторые из них имели совершенно современную форму. Однако в Средневековье европейцы забыли многие достижения предшествующих эпох, что, тем не менее, никак не сказалось на популярности краниотомий.

Мотивом для осуществления прижизненных и посмертных трепанаций могли быть усилия, направленные на преображение сущности человека, и это находит косвенное подтверждение в частом сочетании трепанирования и масок, выполнявших ту же функцию.

Ритуальные ампутации и трепанации в контексте господствовавших в традиционном обществе магико-религиозных представлений не являлись чем-то иррациональным, напротив, они представлялись логичным и разумным поведением.

Современные ученые, объясняя подобные явления, основываются на рационалистических представлениях, отражающих научный подход к хирургии, который сложился в европейском обществе лишь в последние столетия.

Однако неслучайно трепанированию часто подвергались очень опасные места, например область брегмы, где всегда есть риск повредить крупные кровеносные сосуды и вызвать летальное кровотечение. Этого места стараются избегать современные нейрохирурги, но почему-то опасность операции не останавливала древних знахарей от вскрытия черепа именно в этом участке, хотя, безусловно, уровень эмпирических знаний был очень высок и место вмешательства избиралось не по недомыслию.

Огромные размеры трепанационных отверстий, прослеживаемые в некоторых культурах, также создавали дополнительную угрозу для жизни оперируемого, и тем не менее такие операции производились. Обращает на себя внимание стойкая привязка трепанационных отверстий к определенным участкам головы, позволяющая говорить о типичных для каждой культуры традициях, иногда даже довольно специфичных. Такую же