Она ощущала себя использованной, испорченной, даже какой-то сломанной. Муженек словно с цепи сорвался, видимо, в прошлом ему никогда не доводилось иметь в своем распоряжении женское тело. Тем более – такое шикарное. Было видно, что он устал, но даже ночью несколько раз просыпался, жадно мял ее груди, вырывая Камиру из зыбкого тревожного сна. А потом не ленился расковать ее ноги и опять овладеть ею.

Камира вздрагивала, когда вспоминала, как дурно пахнущее тело наваливалось на нее, а его не менее вонючее орудие входило в нее посухому. Это было даже больно! На утро у нее между ног саднило, к тому же она опасалась подхватить от навозного червя какую-нибудь заразу.

С тех пор, как Камира лишилась девственности, ей не приходилось испытывать боли в сексе, разве что приятную, ту, которую она сама хотела.

Ей бы нож… Или веревку. Или хотя бы развязаться – и она побила бы этого гада, жестоко, как самого заклятого врага. А потом прирезала бы его, с наслаждением наблюдая, как гаснет жизнь в глазах ненавистного насильника. Или задушила бы. Камира умела это. Особенно здорово у нее получалось душить противника ногами.

Но понимала она  и то, что, даже если она освободится и убьет мужа, то это ничего ей не даст. Напротив, ее просто казнят. На этот раз за убийство. Ведь формально он не делал ничего плохого. Просто требовал от жены исполнения ее долга.

Мысль, что, в конечном счете, Горд спас ей жизнь, и ей следовало бы быть ему благодарной, не приходила Камире в голову. Потому что это не жизнь. Она предпочла бы умереть! Умереть в схватке!

Утром Горд отправился работать. Сказал, что в будущем,  когда она не беременна, будет помогать ему. Но пока рана заживает, велел сидеть дома. Он принес немного муки и мяса, сказал ей испечь лепешки с начинкой, указав на очаг.

И, наконец, ослабил цепи у нее на руках, так,  что она могла совершать действия, держа их прямо перед собой.

Камира просто молчала в ответ. Ей не хотелось даже тратить слова на этого гада.

А что касается еды… Не то, чтоб Камира не умела готовить. Умела. Когда-то в юности ее обучили  всем женским делам в дополнение к мужским. Просто мысль, что придется готовить для навозного червя причиняла ей почти физическую боль.

Но… она понимала и то, что если не сделает этого, то ей самой тоже будет нечего есть. Питаться сырым мясом она была не готова.

Она проследила, что мерзкий гад ушел. Сплюнула – ей было противно смотреть на косую коренастую фигуру мучителя. Потом подвигала руками, чтобы разогнать кровь, поморщилась, ощутив боль в плече. Взяла горшок, муку и… отправилась на улицу месить тесто.

Находиться в вонючем тесном жилище она была больше не в силах. Ну и пусть весь простой люди смотрит и потешается, как воительница Камира печет лепешки для уборщика навоза. Наплевать! Она все равно выше и лучше их всех. А потешаться они могут лишь от того, что сами слабые и неполноценные.

Гордость в Камире была неистребима. Ее не убили даже насильные вторжения нелюбимого мужика.

Но, к ее удивлению, никто больше не усмехался, глядя на нее. Проходя мимо, женщины и мужчины из слуг и мелких торговцев вполне доброжелательно здоровались и спрашивали, как ее здоровье. А, может, просто хорошо прятали свое злорадство.

А потом, когда непривычная работа была сделана, и Камира обнаружила, что тесто густое, тягучее, именно, как надо, из-за жилища вдруг показались три знакомые фигуры.

Сердце Камиры мерзко ухнуло вниз. Она опять ощущала стыд. И не была уверена, что готова к этой встрече.

Ее парни. Здоровенный светловолосый Сар, жилистый мастер ножей Бонг и угрюмый «мастер на любое оружие» Дэр. Четвертого – парнишки Эрма - не было. Камира знала, что его хорошо помяли в драке. Видимо, болеет…

Из-за нее. Теперь Камира понимала это в полной мере. Ей было даже совестно, что из-за нее были ранены многие хорошие воины.

Парни неуверенно помялись и остановились в нескольких шагах от нее. Явно смущались не меньше самой Камиры. В лицах мелькнуло изумление и даже жалость, и Камире в очередной раз захотелось провалиться сквозь землю.

Ее ребята, с которыми она сражалась плечом к плечу, которыми командовала, с которыми они готовы были тащить друг друга на своем горбу, если понадобится…

Она была для них дьючно прекрасным командиром! И знала это. Они любили ее – решительную, умную, умеющую подначивать так, что потом любой готов горы свернуть. А теперь она сидела на камне, закованная в цепи, грязная, как баба из низов и … месила тесто.

И все же в сердце растеклась благодарность, что ребята пришли, рискуя потерять милость вождя.

Камира выдохнула и подняла взгляд на них.

— Не боитесь, что вождь разгневается за разговор с преступницей? — спросила она.

— Запрета не было, — коротко ответил Сар, самый близкий ее друг из отряда. — И нам все равно. — помолчал, потом с понимание спросил: — Ты как, командир?

Что-то разжалось внутри Камиры. Одним махом это «командир» заставило стыд и неловкость отступить. Ее залило благодарностью. Чистой, полноводной. Она даже не помнила, когда последний раз ощущала такие сильные светлые чувства.

Сар знал, что сказать. Показал, что она остается их командиром, что они по-прежнему уважают ее и ждут ее возвращения.

Глаза защипало, Камира моргнула, чтобы не заплакать от щемящих чувств, как обычная девушка.

— Не очень хорошо, — честно ответила она. — Но рана заживает. Кто командует вами теперь?

— Я, — спокойно ответил Дэр.

— Достойный выбор, — улыбнулась Камира. Она знала, что Дэр никогда не пытался занять его место, просто получил его теперь, как самый опытный в группе. — Кто пятый?

— Молодой Крам, он из погибшего отряда.

— Да, знаю его… — сказала Камира, припомнив веселого парня, совсем юного воина, который вечно пожирал ее взглядом.

Повисло молчание. Парни явно хотели поддержать ее, но понятия не имели, как.

Потом Сар сказал:

— Мы не знаем точно, за что именно вождь так с тобой поступил. Но мы знаем тебя. Ты лучший воин и командир из нас. Мы будем просить его о твоем возвращении.

— Бросьте! — рассмеялась Камира. — Он теперь не пойдет на это.

— Тогда мы придумаем другой выход, — посмотрев ей в глаза, сказал Дэр. Камира уловила в его взгляде то, о чем эпизодически думала и сама.

Она не может убить Горда. Но он может погибнуть другим способом. Например, провалиться в яму и сломать шею. Его может укусить ядовитый скорпион. Или что-нибудь еще…

А кое-кто может ему в этом помочь.

Тогда она станет вдовой. И уже с полным правом сможет молить вождя о прощении. Или – как вариант – покинуть племя, ведь будет свободна от любых обязательств.

Ее, отличного воина, примут в любом другом племени.