“Кажется, тебя настиг один из минусов ментальной магии. Ты можешь чувствовать чужую боль. Научись защищать себя от нее” — рядом возник Уголек и потерся о щиколотку.

“Легко говорить!”

Под конец приема старый лекарь выглядел усталым, но довольным. Он похвалил мои навыки и расторопность и изъявил желание видеть меня в его операционной.

— Простите, но сегодня у меня лекция, — я развела руками, втайне радуясь, что смогла найти общий язык с нейтом Энкелем.

— Тогда было приятно пообщаться, — старик с улыбкой снял очки и вытер линзы мягкой тряпицей. — А то в последнее время здесь совсем невыносимо стало.

Мне так и не удалось выяснить, что именно стало невыносимым. Я немного заплутала в поисках выхода, время подгоняло. Если опоздаю на самую первую лекцию у Шерриана, мало не покажется! Я и без того нарушила все запреты. Еще и Уголек ждет на улице…

Душераздирающий детский визг заставил споткнуться, а следом я увидела старуху-работницу, что тянула по коридору сопротивляющуюся Эллин. Женщина в глухом черном платье напоминала Бабу Ягу: волосы седые, впалые щеки, крючковатый нос и горящие упорством глаза.

Девочка заметила меня и стала вырываться еще отчаянней, но противостоять взрослому человеку не могла. Слишком худой и слабой была.

— Что вы делаете? — я кинулась наперерез, не в силах игнорировать порыв. — Почему она кричит?

Старуха остановилась и перевела дух.

— У девчонки по расписанию ледяная ванна, а она, поганка мелкая, не слушается.

— Ледяная… ванна? — я чуть не задохнулась сначала от ужаса, а потом от злости. — Кто придумал это издевательство?!

— Лекарь прописал, это полезно для ее мозгов, — упрямо заявила Баба Яга и двинула меня локтем в грудь. — Дай пройти, а? Чего дорогу загородила?

Эллин жалобно взвыла и бросила на меня отчаянный взгляд. Он кричал, умолял о помощи. Голубые глаза блестели от слез, косы распустились и висели спутанной паклей, на тонкой коже выступили следы будущих синяков.

— Это ничем ей не поможет, — я попыталась расцепить паучью хватку на локте девочки. Магия сама по себе заструилась по жилам, воспламеняя кровь и источник глубоко под ребрами. — Пусти, карга, ты ей синяков наставишь! Больше не смей к ней прикасаться!

Я как будто услышала собственный голос со стороны, а потом… Работница отступила, непонимающе глядя на меня. А мне удалось отвоевать Эллин. Девочка тут же прижалась к моему боку, дрожа всем телом.

Взгляд карги был затуманен. Она моргнула несколько раз, хватнула ртом воздух, как выброшенная на сушу рыба, и пришла в себя.

— Я все доложу лекарю! — ткнула мне в грудь скрюченным пальцем. — Что за самоуправство?

— Да хоть… Темнейшему! — я запомнила, как зовут местного бога, которого все боятся.

Баба Яга округлила глазищи, челюсть ее задрожала.

— Она еще и ругается, вот паршивка! Тоже мне, принцесска нашлась. Тьфу на тебя! — она сплюнула на пол и, задрав юбку, хотела пробраться мимо. Но я загородила путь.

— Ты больше не будешь исполнять это предписание, — произнесла спокойно.

— Не буду… ладно, не буду… — пробухтела та.

От понимания власти, которую может давать ментальная магия, стало не по себе. Но в чувства привело прикосновение детских пальцев. Эллин больше не плакала. Хлопая длинными золотыми ресницами, девочка внимательно смотрела мне в глаза.

— Ты понимаешь меня, — я утверждала, не спрашивала.

Девочка с готовностью кивнула. Она ничем не отличалась от обычных детей ее возраста, взгляд осознанный, умный, только немного затравленный.

И тут я услышала в голове знакомый голос:

“Ну кто бы сомневался. Стоило оставить тебя одну, как ты сразу нашла новую проблему”.

Уголек важно шагал по коридору, выставив хвост трубой. Не дождался и пошел меня искать.

“Это не проблема, это ребенок”.

Я погладила Эллин по волосам, в ответ она сжала мое запястье. Мы вернулись в палату, из которой ее вытащила старая карга. Внутри было душно и пахло старым бельем, зарешеченные окна прикрывали тонкие занавески, вдоль стены стоял ряд кроватей. Здесь были еще дети: самым младшим года по три, старшим — лет двенадцать. Некоторые не обратили на нас никакого внимания, кто-то продолжил сидел в углу, перебирая игрушки, один мальчик бегал вокруг кровати кругами.

Я остановилась, чувствуя, как Эллин жмется ко мне. Я спасла ее от, без сомнений, ненавистной старухи, и теперь она чувствует во мне кого-то вроде… своей защитницы?

В моем мире, пытаясь разгадать тайну психических расстройств, ученые когда-то ставили жестокие эксперименты. Ледяные ванны и голодовки были даже не самым страшным, и у меня мороз пошел по коже от мыслей, чем еще здесь “лечили” местные эскулапы. И кто и как ставит диагнозы. Я не сильна в психиатрии, но здесь точно творится что-то недопустимое. И я обязательно разберусь, что.

Вот Эллин заметила Уголька и переключила внимание на него: посадила на колени и принялась гладить пушистую спину. К ним присоединилась малышка с коротко стриженными темными волосами, а мой фамильяр героически терпел коллективные ласки. Как и все дети, они любили животных. А ведь животные могут скрасить их будни и стать друзьями, научить любви и заботе, раз уж взрослые о них заботиться не стремятся.

В голове закрутились новые мысли и идеи, как улучшить быт малышей. Но если главному лекарю не понравится мое вмешательство? Что ж, найду способ это исправить.

“Твоя сила возрастает, — обратился Уголек. — Сегодня ты смогла увидеть чужое воспоминание и ощутить чужую боль. Что еще скрывает в себе твой дар? Тебе бы на лекцию не опоздать, а то так и не узнаешь”.

Кроме лекции у меня сегодня разговор с деканом целительского факультета. Нужно обязательно разузнать у него о магах, которые обладали сходными способностями. А пока я обошла палату, стараясь не испугать детей и дать им со мной познакомиться.

Подошла Эллин и подергала меня за юбку. Я коснулась пальцами ее щеки, уже по привычке скользя к виску и чувствуя, как внутри само по себе разгорается тепло.

И услышала… нет, даже не услышала, а поняла, о чем хочет спросить девочка. Это получилось так естественно, я даже не прилагала усилий. А ее интересовало, уйду ли я.

— Да, милая. Сейчас мне надо идти. Но я вернусь.

Эллин погрустнела, но кивнула и села на свою кровать, обняв подушку. А заплетала ей растрепавшиеся косы, как вдруг дверь открылась.

— А вы что тут делаете? — в палату вошла