Но предлог не понадобился, Изотов вышел в туалет. Как толькоон встал из-за стола и двинулся к выходу, официантка через служебный ходдобежала до сидящего тихо, как мышка, Асатуряна.

– Пошел, – бросила она на ходу и снова умчалась.

Гарик вскочил и быстрыми шагами двинулся навстречу Изотову.Тот зашел в туалет, Асатурян последовал за ним, дождался, когда тот выйдет изкабинки, и осторожно тронул за плечо.

– Леонид Михайлович, можно вас на два слова?

– Что, прямо здесь? – высокомерно вскинул бровидепутат.

– Нет, зачем же. Давайте выйдем.

Они вышли, и Асатурян жестом показал на то место, где толькочто провел три мучительно долгих часа. Он знал, что здесь им почти наверняканикто не помешает.

– Ну? Что вам угодно? – нетерпеливо спросил Изотов,бросая взгляд на часы.

Гарик сосредоточился. Он наблюдал за Изотовым почти полднядо того, как тот пришел в ресторан с женой, и успел заметить, что ЛеонидМихайлович относится к категории так называемых кинестетиков – людей,воспринимающих окружающий мир, в том числе и своих собеседников, черезвосприятие жестов. Для работы с кинестетиками существовала своя методика,отличная от работы с другими категориями – аудиальщиками и визуальщиками,воздействие на которых нужно было осуществлять соответственно вербальным путемлибо через зрительный ряд. Асатурян уже понял, какие жесты и позы Изотовасоответствуют состоянию доверия и подчиненности, и умело их копировал,произнося при этом заранее подготовленный текст, из которого можно было сделатьвывод, что он договаривается с депутатом о развернутом интервью, но в которыйбыли искусно вкраплены слова-сигналы, направленные на подавление его воли.Через несколько минут Гарик почувствовал, что Изотов «готов».

– А теперь, с этого самого момента, – заговорил онмедленно, но не меняя интонации, – вы будете слушать только меня. У васбольше не будет собственных мыслей и побуждений, вы будете слышать только мойголос и делать только то, что он прикажет.

В отличие от Михаила, более щедро наделенного природой,Гарику для работы нужно было произносить формулу целиком, чтобы ввести Изотовав гипнотический транс, и на это ушло некоторое время. Наконец он подошел кглавному.

– Вы сейчас вернетесь к жене и будете вести себя, как будтоничего не произошло. Если она спросит, почему вы задержались, вы ей скажете,что встретили знакомого, коллегу по старой работе. Вы посидите в ресторане ещеполчаса, потом пойдете домой. Если жена предложит вам поймать такси, несоглашайтесь. Вы много выпили, в зале накурено, у вас разболится голова и вызахотите пройтись пешком до метро «Тверская». Пойдете по Тверской, не спеша.Нервничать не надо, все будет хорошо. Когда дойдете до «Пицца-хат», скажетежене, что передумали и хотите поймать машину. Выйдете вместе с ней на проезжуючасть и толкнете ее под быстро мчащийся автомобиль… После этого вы выйдете изтранса, но про меня и про наш разговор никогда не вспомните. Не вспомните иникому не скажете.

Теперь оставалось ждать. Изотов вернулся в зал, а Гарикзашел в комнатушку, где переодевались официантки, забрал свое пальто и вышел наулицу. После интенсивной работы голова становилась немного тяжелой, и он судовольствием прогуливался по тротуару, вдыхая сухой морозный воздух. Супругивышли через тридцать пять минут, и Асатурян с удовлетворением отметил, что покавсе идет по плану, формула была произнесена правильно.

– Давай возьмем машину, – донесся до него голос женыдепутата.

– Пойдем лучше пешочком, пройдемся по Тверской, –ответил Изотов. – Мы с тобой так редко гуляем. И голова гудит от выпитого.

– Пойдем, – охотно согласилась женщина, подхватываямужа под руку.

Они медленно шли по направлению к станции метро «Тверская»,а Гарик Асатурян следовал за ними на почтительном расстоянии. Поравнявшись созданием, на котором горело название «Пицца-хат», пара неожиданно остановилась.Теперь Изотов стоял лицом к Гарику, и Асатурян не стал подходить ближе,отступил в тень и затаился. Отсюда ему не было слышно, о чем они разговаривают,но было видно по их лицам, что спорят. Изотов настаивал, его жена стояла к Гарикуспиной, но по тому, каким резким жестом она перевесила сумочку с одного плечана другое, он понял, что женщина недовольна внезапным решением мужа. Наконецони вместе вышли на проезжую часть, обогнув припаркованные у края тротуараавтомобили. До перекрестка было далеко, и движение на этом участке былоинтенсивным. «Ну же, – мысленно подталкивал его Гарик. – Ну, давай,толкай ее, чего ты медлишь! Толкай!»

Ему казалось, что время остановилось, хотя на самом деле стого момента, как Изотов и его жена сошли с тротуара, прошло всего три-четыресекунды. Гарик понимал, что депутат, следуя программе, ждет наиболее удобнуюмашину, которая проедет совсем близко от него. Асатурян отвернулся изажмурился, такое напряженное ожидание всегда причиняло ему почти физическую боль.

И в этот момент раздался глухой стук, визг тормозов иистошные вопли прохожих.

* * *

Самое легкое задание Павел поручил Рите. Он предварительнопосмотрел на всех, перечисленных в списке Минаева, и выбрал человека, дляработы с которым требовалось минимальное усилие. Просто удивительно, думалСауляк, что этот тип до сих пор жив. По нему могила давным-давно плачет.

Для этого человека не существовало правил, даже самыхэлементарных, соблюдение которых подсказывает не законопослушание, а здоровыйинстинкт самосохранения. Он постоянно садился за руль пьяным и гнал машину сневероятной скоростью, курил на бензозаправках и делал множество других стольже глупых и опасных вещей. Кроме того, он был невероятно внушаем и неустойчив,легко поддавался на любые провокации, позволял втягивать себя в авантюры,обожал заключать пари и не умел отстаивать собственную точку зрения, прималейшем нажиме переходя на сторону оппонента и во всем с ним соглашаясь. Этобыл человек, для которого проще было сказать «да» в ответ на самое невероятноепредложение, чем говорить «нет» и объяснять причину отказа. Он просто боялсялюбого интеллектуального усилия. Напряжение мозгов казалось ему делом столь жетрудным и невероятным, как подъем груза весом в тонну голыми руками.

– Пусть в интервале от шести до семи вечера на полнойскорости свернет с Садового кольца на Сретенку и проедет пятьсот метров, –говорил Павел Рите. – Потом остановится, выйдет из машины и ждет, когда кнему подойдут.

Рита, как обычно, никаких вопросов не задавала. Раз надо,чтобы вышел и стоял, – значит, надо. Павлу виднее.

– Память блокировать?

– Обязательно. Ты будешь разговаривать с ним днем, не нужно,чтобы он рассказывал кому-нибудь о вашей встрече. Его появление на Сретенкедолжно выглядеть для заинтересованных людей как его собственная инициатива, ане выполнение чьей-то просьбы.

Рита послушно кивнула.