Люди смеялись, и я вместе с ними, а злющая как черт Милка пыталась соскрести с себя содержимое пакета. Она зачерпывала руками снег и материлась.

Моя полянка теперь явно благоухать не будет в течение недели. С укором посмотрела на тетю Машу. Одна она не смеялась среди всеобщего веселья.

Стояла серьёзная, кулаки сжала. И тут я услышала визг:

– Вы ещё пожалеете об этом! Вы все! Я вас уничтожу, Митя вас уничтожит! Мы с ним будем жить долго и счастливо, а вы… А вы сгорите в своих деревенских халупах!

Милка развернулась и потопала к стоящей вдали огромной машине, оставляя за собой коричневые следы. В аренду наверняка взяла. На другой сейчас в деревню не проедешь.

Слова Милки всерьёз не восприняла. У нас тут всё-таки не город. Незамеченным трудно остаться. Пожала плечами и посмотрела в голубые глаза тети Маши.

– Прости, Ань. Не сдержалась. Двор завтра ребята приберут, но я не могла оставить эту козу без подарочка. Тем более что предупреждала ее. Только…

Ее глаза весело блеснули. А я уныло смотрела на коричневые ошмётки вокруг. Стало как-то не по себе. Женщина тем временем продолжила:

– Только, боюсь, мне Ваня не простит, что я его глину дорогущую лечебную с какого-то озера всю израсходовала. Он ее несколько лет берег. Она ему при болях в спине помогает. Придётся ехать снова набирать.

Секунда. Другая. И я истерически засмеялась. Точно! Запах стоял, конечно, вонючий, но не до такой же степени. Глина! Коричневая вонючая глина? Согнулась пополам, думая, что сейчас рожу от смеха.

Тетя Маша стояла и сияла как новогодняя ёлка, а ее муж уже ходил с совочком и счищал со снега уникальное лекарство, очень напоминавшее…

– Ну вы даёте! Я же и правда подумала, что вы ее того… Какашками свиными украсили.

– Да ты что! Я женщина интеллигентная, с тонким деревенским юмором. Ещё удобрения на неё тратить! Это можно самой ненароком вымазаться. Считай, я ей доброе дело сделала. Полечила.

Ну, не знаю. У Милки где сядешь, там и слезешь. Мы ещё раз обменялись многозначительными веселыми взглядами и разошлись. Дааа… И кто мне говорил, что жизнь в деревне скучная? Да тут каждый день события!

С веселой улыбкой на губах зашла в дом. Разделась, и тут телефон пиликнул, предлагая опубликовать запланированный пост, где я глубоко беременная.

Ну а что, теперь уж однозначно назад пути нет. И если до этого Красовский не знал, то теперь точно в курсе будет. Решительно нажала на «Выложить».

– Аня, все не так!

А дальше лишь ее лицо, исчезнувшее за дверями лифта. За этим последовал какой-то кромешный ад.

– Вячеслав Спартакович!

Обернулся, морщась от боли, а затем встретился взглядом с красной как рак Тамарой Львовной. Она принципиально старалась не опускать глаза вниз. И я не мог осуждать немолодую женщину.

Лицезреть шефа без штанов в коридоре, где одно руководство заседает, то ещё удовольствие.

– Вы что-то хотели?

Постарался придать голосу начальственный тон, но получалось из рук вон плохо. Между ног горело огнём, и ещё не зажившая кожа грозила теперь не только стянуться, но слезть к чертям собачьим.

– Я хотела уведомить вас, что увольняюсь! Я больше не собираюсь терпеть этот беспредел. Больше не желаю смотреть на то, что вы тут развели! Да Дворянский-старший в гробу переворачивается от того, во что превратили его детище!

Да лучше бы этот пресловутый дед, о котором мне все уши прожужжали, в своё время воспитанием сына занимался. Глядишь, было бы кому здесь работать.

– Хорошо, увольняйтесь, – устало согласился я, барабаня по кнопке лифта.

Надо во что бы то ни стало догнать Аню. Она все не так поняла! Конечно, сцена в кабинете выглядела более чем компрометирующе, но я ничего такого не сделал!

И как назло, лифт не ехал! А я не мог спуститься по лестнице. Просто сил не хватило бы. Боль была невыносимой, и желание двигаться дальше подпитывало лишь упрямство. Какое-то бешеное, нечеловеческое упрямство.

Ещё раз стукнул по кнопке лифта, осознав, что позади повисло странное молчание. Оглянулся и понял, что, судя по всему, Тамара Львовна рассчитывала совсем на другую мою реакцию.

Но тут пусть извинит меня. Вообще не до ее игр и споров с ней. Наконец-то лифт дзинькнул, и створки распахнулись. Ввалился внутрь и облокотился на стенку.

– Я тут вообще-то едва ли не с основания работаю! Вы не имеете права так со мной обращаться.

Как идиот уставился на женщину. Вот что она до меня докопалась? Да никак я с ней не обращаюсь! По-человечески попросил: никого не впускать в кабинет и чтобы меня никто не беспокоил!

Планировал расколоть эту Милу за полчаса. Достать столь необходимую нам информацию. Потому что как только зашёл на работу, ко всем моим бедам прибавились новые ошеломляющие новости.

Муромский поработал на славу! А в купе с информацией от слишком активного Миши… В общем, когда Мила неожиданно появилась на моем пороге, я даже обрадовался.

Сразу понял, зачем она приехала, да немного не угадал. Самую малость. Пришлось импровизировать, но это у меня всегда хорошо получалось. Как иногда ворчала мама, во мне умер гениальный актёр.

Если бы не внезапно ввалившаяся Аня, то сегодняшний день мог бы исправиться. Но получилось что получилось.

Лифт тормозил, и пришлось ещё раз пройтись по кнопке с номером один. Тамара Львовна все ждала ответа. Потерпит! В конце концов, у меня, если что, ещё две недели для разговора с ней.

Наконец-то древняя техника заскрипела, и в голову пришла мысль: какое бы это здание ни было статусное и замечательное, оно попросту устарело. Как и сама фирма.

Лифт тронулся, и мысленно я пытался разогнать его до более приемлемой скорости. С моим увечьем теперь это был вопрос жизни и смерти. Ну как так вышло-то?

Что за злой рок преследует меня который месяц? С чем вообще это связано? Все было продумано до мелочей, а рассыпалось, словно стояло на желешке тети Зины из деревни.

В этот момент кабину лифта ощутимо тряхнуло и послышался жуткий скрежет. А потом меня чуть не пригвоздило к потолку. Даже пискнуть не успел. Лишь в голове мелькнуло, что я так и не сказал Ане правду. Да и маму обидел…

Жизнь перед глазами не пронеслась, но эффект от ощущения близкой смерти был ошеломительный. В какой-то момент меня тряхнуло и припечатало к полу. Боль была жуткая.

А ещё в кабинке все погасло. Ну, одно то, что она всё-таки остановилась, вселяло надежду. Попробовал пошевелить конечностями. Вроде не сломаны. А то мне только переломов не хватало для полного счастья.

В голову пришла мысль, что перехватить Аню я вряд ли успею. Хоть тут не умер, и на том спасибо. Чтоб я ещё раз на этом треклятом лифте поехал! Сто раз Илье говорил, что надо поменять его. Съехать из этого здания, в конце концов!