В гостиницу они вернулись поздно и договорились встретиться на рассвете, чтобы, предварительно заехав в госпиталь и попрощавшись с Линой, отправиться на встречу с Улуру.

* * *

Оливер проснулся с желанием как можно быстрее оказаться на работе. В последние дни – с тех пор как в его жизни появилась Лина Эдгертон – работа стала для него самым любимым местом в Сиднее. Да, пожалуй, не только в Сиднее. Наскоро позавтракав приготовленным матерью сэндвичем с куриным мясом и выпив глоток крепчайшего кофе, он выскочил из дома и резко остановился: во дворе у соседей расцвел необыкновенной красоты куст. Названия растения Оливер не знал, кустов таких больше нигде не видел. Зацветал куст весной – покрывался снежной шапкой белоснежных звездочек с плотными, словно вылепленными из воска лепестками, наполнявшими воздух тонким сладким ароматом. Через неделю цветы осыпались, и все остальное время куст был самым обыкновенным, ничем не выдающимся кустом, и ничто не напоминало о неделе весны.

Оливеру вдруг захотелось поделиться этой красотой с Линой. Он еще не знал, как это осуществит, а ноги уже несли его к невысокому заборчику, разделявшему участки. Попроси Оливер цветов у соседа, тот бы ни за что не отказал – Коллинз когда-то спас его собаку, пострадавшую от нападения уличного кота. Но в это время сосед еще спал, и Оливер, сам не веря, что способен на такое, подошел к кусту и отломал небольшую веточку.

Уже оказавшись в салоне своего автомобиля, мгновенно охваченного ароматом таинственных цветов, Коллинз пожалел о своей эскападе – ну как это будет выглядеть, если он притащится в госпиталь с цветами и подарит их чужой жене, причем жене своего пациента? И что подумает сама Лина? Разозлится? Обидится? В любом случае будет считать его полным придурком. К тому же госпиталь – не место для цветов. Правда, прямой запрет существует только в послеоперационных палатах – вода, в которой стоят растения, является рассадником синегнойной палочки…

Сначала Лина почувствовала запах. Запах малинового варенья с добавлением ванили и ландыша. Когда двадцать минут тому назад они с Живкой уходили за постельным бельем, по коридору гуляли привычные больничные ароматы. А когда вернулись, атмосфера была совсем иной. Словно отделение посетила таинственная незнакомка, сопровождаемая шлейфом изысканных духов.

Разложив белье на полках шкафа, Лина взяла три комплекта для своих подопечных и направилась в отсек коматозных больных. В первую очередь, как обычно, заглянула к Арнольду и замерла на пороге: на невысокой тумбочке у изголовья кровати лежала веточка, усыпанная белоснежными цветами, а палату наполнял тот самый аромат, который она почувствовала в коридоре. На цыпочках, будто это не цветы, а диковинная птица, которая может испугаться и улететь, Лина подошла к тумбочке, взяла ветку в руки. Голова невольно повернулась в сторону кабинетов врачей. Дверь доктора Коллинза была открыта. Значит, это он? Или нет? Ей никогда никто не дарил цветов. Разве что когда она в восемнадцать лет впервые пришла на избирательный участок и, словно ветеран на День Победы, получила красную гвоздику, вернее, не гвоздику, а бутон – красный огонек в светло-зеленом коконе на тонкой ножке. По дороге домой ножка обломилась, и Лина поставила головку в маленькую рюмку, где она простояла довольно долго, больше недели. Были еще роскошные и немного надменные розы Арнольда в гостиничном номере, которые он приготовил для нее и так и не успел подарить. При мысли об Арнольде Лине сделалось ужасно стыдно. Как может она думать о другом мужчине, когда рядом лежит ее муж, абсолютно беспомощный и всеми покинутый! Лина провела рукой по волосам Арнольда, заправила их за уши, как он любил, и чмокнула его в висок.

– Я люблю тебя! Только тебя.

Перестелив с Живкой постели, Лина по уже сложившейся традиции уложила волосы Пенелопы в виде короны. По привычке сбегала в сестринскую за зеркалом, и тут ее осенила идея. Ветка с цветами по-прежнему лежала на тумбочке. Ни выбросить, ни поставить ее в воду Лина не решалась. Но не пропадать же такой красоте, когда она может послужить красоте другого рода. Отщипнув несколько цветочков, Лина украсила ими косу Пенелопы.

– Ну, прямо невеста! – не то осуждающе, не то одобряюще сказала Живка. – Не могу понять, момиче, зачем ты это делаешь? Все равно ведь спасибо никто не скажет. Ни больная, ни доктор наш. И, кстати, о докторе. Уж слишком ты старательно отворачиваешься при виде него. Думаешь, я не понимаю, что это значит? Только зря это – вся больница знает, что у него любовь с докторшей из приемного. Как у него ночное дежурство, вечно к ней бегает.

– Ну и на здоровье, сдался мне ваш доктор. – Лина поднесла зеркало к лицу Пенелопы: – Посмотрите, миссис Гриффин, – правда красиво?

– Ага, так она тебя и поняла! – проворчала Живка. – Пошли, нужно анализы отнести в лабораторию.

– Да, бегу, – Лина в последний раз взглянула на Пенелопу и чуть не уронила зеркало – до этого закрытые глаза Спящей красавицы смотрели на нее в упор. И пусть взгляд был застывшим и бессмысленным, но он был!

Лина выбежала из палаты, увидев в коридоре Дороти, схватила за руку и потащила ее за собой, крича:

– Гриффин! Пенелопа! Миссис Гриффин! Пожалуйста! Плиз!

Услышав шум в коридоре, Оливер подумал: «А вдруг это из-за моей дурацкой выходки…»

Додумать не успел – в кабинет влетела Дороти с криком:

– Олли, скорее, там наша Спящая красавица, кажется, проснулась!

Вскоре палата для коматозных больных заполнилась до отказу: врачи и медсестры отделения неврологии, главврач госпиталя Родни Николсон и даже дама из попечительского совета, неизвестно каким образом оказавшаяся здесь в такой ранний час. Глядя по сторонам зорким, «медийным» взглядом, она заранее просчитывала, какую выгоду для госпиталя можно извлечь из этого события.

– С возвращением, миссис Гриффин, – сказал Николсон. – Рад приветствовать вас в госпитале Святого Георга.

Пенелопа посмотрела на него, обвела еще не способным фиксироваться на предметах взглядом стоящих у ее постели людей, словно пытаясь кого-то отыскать, потом губы ее дрогнули, издав то ли звук, то ли стон:

– Момиче…

– Говорит? – удивленно спросил Николсон у стоящего рядом Оливера. – Коллинз, вы слышали? Что она сказала? Бред? Галлюцинации? Момиче – что это?

– Мне кажется, она зовет девушку-волонтера, которая ухаживала за ней последние дни, – ответил Оливер.

А Лина, для которой места в палате не хватило, стояла в коридоре у стеклянной стены, поднявшись на цыпочки и вытянув голову, чтобы увидеть хоть что-нибудь.

– Отче наш, Който си на небесата! Да се свети Твоето име, да дойде Твоето Царство, да буде Твоята воля, както на небето, така и на земята, – широко крестясь, шептала рядом Живка.

Душу Лины переполняла радость и надежда. Значит, все-таки это случается, значит, придет когда-нибудь черед Арнольда! Главное – набраться терпения и ждать.

Выходя на улицу из маршрутки, Ася буквально наткнулась на Федора с Джоном.