Фредрик побывал уже у двух торговцев овощами и одного продавца подержанных машин. Всех их объединяет одно – владельца зовут Джавад. Так же, как и человека, заплатившего Леониду Гусеву итоговую зарплату в конверте. И вот теперь Фредрик стоял в этой забегаловке. Сквозь немытые окна он различил дом, где жил Гусев, с другой стороны парка.

– Он тут работал?

– А вы в полиции не общаетесь между собой?

– Что вы имеете в виду?

– Они уже приходили и хотели поговорить о Леоне. – Джавад взял стакан и поднес его к свету. – Леон, Леон, Леон. Что такого сделал старик Леон?

– Приходили из полиции?

– Не знаю. Но кто еще ходит вот так и спрашивает? – Джавад сделал произношение норвежским. – Расскажите мне о нем! Покажите ваше документы! Какая температура в холодильной камере? Почему у вас просроченные сосиски?

Он широко улыбнулся и подмигнул Фредрику.

– Я шучу. Я знаю, что полиции дела нет до сосисок. Это работа Службы по надзору за пищевыми продуктами.

– Но… Тот, кто приходил…

– Нет, это не мужчина. Старуха.

– Она не оставила вам свой номер?

Владелец покачал головой. Фредрик сел на барный табурет и попросил кофе.

– Что вы рассказали ей?

– То же, что расскажу и вам сейчас, – ответил Джавад.

Около года назад Леонид Гусев увидел объявление в окне, где было написано, что им требуется помощь. Джавад представлял себе кого-нибудь моложе, школьника или в таком духе, но Гусев был настойчив.

– Кроме того, он явно хотел, чтобы ему платили наличными, – резко сказал Фредрик. – Не платить налоги. Выгодно для русского и выгодно для вас.

Джавад посмотрел на него грустными глазами.

– Налоги, – пробормотал он и потряс указательным пальцем перед лицом Фредрика. – Вы думаете, у меня нет детей? Вы думаете, моей старой матери не нужна помощь, когда она болеет? Потому что я иностранец? Я плачу налоги, все, кто здесь работают, платят большие налоги. Но Леон не мог платить налоги. У него не было разрешения. На работу.

– Бедняга, – иронично отозвался Фредрик.

Леонид Гусев был прекрасным поваром и отлично делал свою работу. Но через несколько месяцев он начал отлынивать. А однажды Джавад застал Гусева за тем, что Гусев подавал бесплатную еду какому-то гостю.

– И не в первый раз, как я понял. Я сказал, что ему нельзя так делать. Но он продолжал. Опаздывал, иногда вообще не приходил. Поэтому когда… – Джавад поднял уголки рта и раскинул руки. – Расчет.

Гостем был крупный мужчина с маленькими опасливыми глазками. Приличного возраста и абсолютно лысый.

– Вы знаете его имя?

– Нет. Но это он забрал конверт с деньгами.

Джавад плечами показал, как тот вразвалку зашел в кафе. Как боксер.

Фредрик поблагодарил его и пошел к выходу. Когда он открыл входную дверь, зазвонил колокольчик, и холодный ветер подул в лицо. Фредрик остановился и сощурился от снежной вьюги. Затем захлопнул дверь и вернулся обратно к стойке. Джавад вопросительно взглянул на него. Фредрик положил перед собой визитку. Перевернул ее и показал на телефонный номер.

– Объясните, кто вы такой, и скажете, что друг русского опять нарисовался.

Мусака Джавада Джаваса оказалась не так уж плоха, и Фредрик, завидев фигуры на улице, быстро запил ее остатки чуть теплым кофе. Полутемное помещение ресторана было поделено на две части, и гостям нужно было пройти через галерею, чтобы попасть внутрь зала. Никаких других посетителей здесь не оказалось, и Фредрик сел у окна. Держа в руках пустую кружку, он ждал, когда раздадутся звуки шагов по каменному полу в переходе.

Даже через запотевшие круглые очки Юдит Йедде Фредрик увидел ее сверкающий от ярости взгляд. Быстро промаршировав через зал, она уперла руки в бока и встала перед ним. Свен был столь же невыразителен, как и в прошлый раз. Он безразлично прислонился к стене с обоями в переходе.

– Фредрик Бейер. Вы впустую тратите наше время.

Он сложил руки на столе.

– Разве закон не запрещает военной разведке в Норвегии следить за норвежскими гражданами? – он напрягся, чтобы сохранить подчеркнуто деловой тон.

– Леонид Гусев был русским.

– Но Педер Расмуссен – норвежец, – парировал Фредрик.

Юдит Йедде обернулась и посмотрела на Свена. Он вроде бы кивнул, если только это не было клеванием носом в дреме. Вдруг Фредрика осенило, что он, возможно, мог ошибаться. На первой встрече он предположил, что Йедде была вышестоящей из них двоих. Она вела разговор, в ее манере поведения чувствовалась властность. Но, может быть, все совсем наоборот.

Йедде вздохнула и стала стягивать с рук белые перчатки. Палец за пальцем. Затем сняла шаль, открыв седые коротко постриженные волосы, и стала напоминать скорее повара из телепередачи, а не агента. Медленными движениями расстегнула пальто, и взгляду Фредрика открылся облегающий, очень стильный и дорогой черный костюм. Она повернула пальто, поправив в нем плечики, и повесила на крючок у окна, положив сверху шаль. Усевшись, она слегка поддернула браслет на руке, так чтобы замок оказался под запястьем.

Фредрик уже было собрался напомнить ей, что часы судного дня тикают, и никто из них не становится моложе, когда она наконец заговорила.

– Я ведь рассказывала вам, что Микаэль Морениус в качестве нашего агента работал в Москве, да?

Фредрик утвердительно кашлянул.

– Педер Расмуссен был одним из контактов Микаэля там. Это он уговорил Леонида Гусева поговорить с нами.

Фредрик зажмурил глаза и перегнулся через стол.

– Вы… вы с ним сотрудничали? – он опасливо покачал головой. – Вы знаете, что сделал этот человек? – прошипел он.

Йедде снова вздохнула, но лицо ее осталось непроницаемым.

– Педер Расмуссен сотрудничал с нами задолго до того, как его осудили за убийство жены. Расмуссен – фармацевт по образованию. Он был в Москве директором завода по производству лекарств и хотел обосноваться там, – рассказала она.

Надо же, директор.

– Люди на таких должностях могут иметь информацию о тех, кто может быть нам полезен. Поэтому вполне естественно, что мы… присматривали за ним.

– Он был шпионом?

Она покачала головой.

– Сегодня такие понятия имеют незначительную ценность, Бейер. Он выполнял свою работу, для своего работодателя. Мы никогда не давали ему заданий и не платили зарплату. Но он сообщал нам о том, что видел, о людях, с которыми говорил и которые могли представлять для нас интерес.

Она холодно улыбнулась.

– Все это делают. Во всех странах, во всех больших компаниях. Можете называть это частью расширенного общественного договора.