– Все откроется в тот же день. История Микаэля, убийство Гусева, Аксель Тране, годами прикрывавшийся своей покойной матерью. Трупы в саду. А потом станет известно, что вы охотитесь за Педером Расмуссеном.

Она взялась за тарелку. Слегка подняла ее, так чтобы соус, остатки мяса и бело-желтые кусочки баклажана слились воедино, напоминая кровавую массу.

– Убийца, который хочет отомстить за смерть сына. Оружие на конференции, полной главных лиц общества. Угроза терроризма. Тогда дьявол вырвется наружу. The shit has hit the fan[27], как говорят наши друзья из Вашингтона. Всем снесут голову.

Йедде отпустила тарелку, и та зазвенела о поверхность стола.

– Будьте уверены в том, что вы делаете, до того как нажать на кнопку.

Фредрик остался сидеть, пока она надевала пальто. Возможно, у нас есть утечка, подумал он. Вопрос только в том, кто пробалтывается.

– Кстати, мы ищем украшение, – сказала она. – Оно выполнено из красных рубинов. Вероятно, оно было у Микаэля, когда его убили. Сообщите, если оно объявится.

Он дождался, пока она закончит одеваться.

– Синдре Борх. Известен под кличкой Каин. Вы знаете его?

– Тот, кто хотел убить меня ледорубом? Убийца Гусева?

Очевидно, не только у прессы были хорошие источники в полицейском участке.

– Нет. Но вполне естественно предположить, что он работает на Расмуссена, – сказала она.

Они пожали руки, и Юдит направилась к Свену.

– Что, если Расмуссен лег на дно не потому, что он мозг, стоящий за всем этим, – Фредрик повысил голос. – Что, если Расмуссен – не охотник? Что, если он прячется, потому что охотятся на него? Точно так же, как и на Микаэля Морениуса?

Йедде остановилась, но не обернулась.

– Эта мысль пугает еще больше, – сказала она. – Потому что в таком случае мы понятия не имеем, с чем столкнулись.

Берит из архива облокотилась на стойку, тем самым предоставив Фредрику обзор такой глубокой ложбинки, по сравнению с которой Гейрангерфьорд – ручеек.

– Извините, но я не могу вам помочь.

– Не можете?

– Ваш коллега уже забрал их. Этот ваш Антонио Бандерас.

– Андреас Фигерас?

Она провела длинными накрашенными красным лаком ногтями по жаропрочному покрытию стойки и ответила на его вопрос, подняв брови.

Берит из архива, именно так ее и звали, была давно замужем, не прикасалась к алкоголю и никогда не участвовала в корпоративах участка. Тут, внизу, была ее маленькая лаборатория течки. Опытные следователи развлекались, посылая сюда парней-практикантов из Высшей школы полиции за материалами допроса эстонско-датских наркоторговцев Фаллосепп и Пениссон. Иногда Берит участвовала в игре, а иногда приходила в ярость. Вне зависимости от ее реакции, никто не уходил от Берит незатронутым. Она так сильно обливалась духами, что, говорят, судья на процессе не делает ничего, а только нюхает папку с документами и в конце постановляет, что дело потеряло силу за давностью лет.

– Можно посмотреть? – попросил Фредрик, указав на экран компьютера.

Она тихо причмокнула и повернула к нему монитор.

– Педер Р-а-с-м-у-с-с-е-н? – прочитала она по буквам.

– Правильно.

Фредрик пришел сюда, чтобы прочитать старые полицейские допросы того времени, когда Расмуссена арестовали за убийство жены. Он хотел проверить, выражал ли Расмуссен уже тогда какие-то намерения отомстить, как утверждала Юдит Йедде.

В бешеном темпе она напечатала имя.

– Как я и сказала, ваш Loverboy[28] забрал все протоколы допросов на прошлой неделе.

– Спасибо, – ответил Фредрик в недоумении.

– По слухам, ты пытался повеситься на чердаке, Бейер?

Франке провел ладонями по коротким торчащим волосам, сложил руки на своем сальном загривке и откинулся на спинку стула, пока та не заскрипела. Затем с усмешкой на губах стал выжидающе смотреть на Фредрика.

– Я думал, ты не хочешь иметь ничего общего с этим делом?

Фредрик подготовился к этому ритуалу. Старый Франке все еще обижался из-за того, что Фредрик скинул на него дело о семейном насилии. Когда теперь оказалось, что Фредрик интересуется тем же подозреваемым, что и в том деле, Педером Расмуссеном, и ему нужно посмотреть материалы расследования, Франке, конечно же, просил его сплясать.

– А что мне, черт возьми, было делать, Франке? После того, как твоя жена начала посылать мне свои фотографии в голом виде, я стал сам не свой.

Глаза Франке сузились.

– Твою мать, Фредрик. Это удар ниже пояса. У моей жены рак.

– Ах, да. Это объясняет шрамы и лысую пилотку.

Франке покачал головой.

– А ты, черт побери, за словом в карман не лезешь, мужик.

Затем он открыл ящик в столе и положил на стол прозрачный пакет с уликами. Внутри лежал кошелек из искусственной кожи.

– Расмуссен зарегистрирован по адресу своей сожительницы, Миллы Мадсен, той, что на него заявила. Он исчез больше месяца назад. Случается, что жертвы семейного насилия лгут, но женщина утверждает, что ничего о нем не слышала с тех пор. Ни звонка. Ничего.

– Его выкинули из дома?

Франке объяснил, что Педер Расмуссен просто пропал. Только после его исчезновения отец Миллы Мадсен наконец понял, как плохо тот обращался с его дочерью и внучкой, и заставил ее заявить на него.

– Но до того, как он ушел совсем, бывало, что он не появлялся по два-три дня кряду. Он никогда не объяснял, чем занимался.

– А это?

Фредрик взвесил кошелек в руке.

– Доставили дежурному в полиции. Кто-то нашел этот кошелек где-то у реки Акерсэльва. Ни отпечатков пальцев, ни ДНК. Милла Мадсен говорит, что не видела его раньше.

В кошельке было несколько чеков и вырезка из газеты «Дагбладет». Дата – следующий день после осуждения Расмуссена. Заголовок: «Директор пришел в неистовство после осуждения за убийство». Там описывалось, как Педер Расмуссен пытался пробраться через зал суда, чтобы напасть на судью-женщину, когда объявили приговор. Понадобилось трое полицейских, чтобы сдержать озверевшего мужчину. Фредрик посмотрел на Франке.

– Судья погибла в автокатастрофе три года назад, – многозначительно сказал Франке. – Так что Педер Расмуссен охотился не за ней.

Фредрик собирался сложить бумаги назад в кошелек, но задержался, рассматривая один из чеков. Бутылка минералки и кофе в винном баре в Грюннерлекка. Недалеко от Акерсэльвы. Не более четверти часа неспешной прогулки от квартиры Гусева. Фредрик вздрогнул, но не из-за этого. Дата и время. Фредрик сверился с календарем на телефоне и тяжело отклонился назад.