– Через один.

Впрочем, тут нам навигатора бы не понадобилось. В нужном дворе бледнели, зеленели и сиреневели остатки заклинаний, а окна пятого этажа казались вывороченными наружу, впрочем, только в истинном зрении, которое мне с каждым днем давалось все лучше.

Чжаён оценил ситуацию быстрее, запарковался, как пришлось, и выскочил из машины с воплем:

– Побежали.

Я понеслась за ним. Устала уже на третьем этаже, но оставалось не так много. В квартиру мы внеслись одновременно, потому что Циньшань любезно открыл нам дверь. Я почему-то знала, куда бежать, и чувства хуже этого, пожалуй, не испытывала во всей своей жизни. Куда бежать, зачем поворачивать, если все уже решено, предопределено, безвыходно и бесповоротно. Но я все-таки понеслась, через стену видя очертания картины, пытаясь сморгнуть их с ресниц.

Комната. Кровь, много крови, на полу. Много крови вокруг. Миловидная девушка, сидящая в этом всем и обнимающая парня, у которого на теле две чересчур большие дыры. Сердце и печень валяются неподалеку. Не тронуты. И, выпачканные красным, наскакивают, налетают друг на друга женщина-почти-лиса, одетая в длинные струящиеся одежды, и некто с длинными белыми волосами по пояс. Минли пытается держать Нари, еще один маг – Ямато, но это у них не получается.

Я влетела в комнату, тут же разметала по сторонам густую темную кровь, чуть не запнулась о тело, проскочила между Ямато и Нари и негодующе хлопнула по браслету на правой руке. Раскинувшийся бледно-розовый купол мгновенно отрезал драчунов друг от друга и прикрыл нас с девушкой и трупом. Минли наконец-то поймал Нари, заговорил что-то успокаивающее, на Ямато накинулись Чжаён с Циньшанем, а я перевела дух и опустилась на четвереньки. Джинсам пришел полный и бесповоротный конец, но я смотрела не на них, а на заходящуюся в рыданиях девушку. По всему – кумихо, съела парня, дело с концом, но тут что-то не складывалось.

– И как… – начала было я, но тут в мой купол ощутимо постучали.

Я подняла голову. Циньшань выразительно показывал на браслет, и я снова его коснулась. Дымка исчезла, а мир возвратился на круги своя, обрел прежние звуки.

– Так-то лучше. И да, Нина, имей в виду, он не бесконечен, если что, с ним лучше убегать, а не сидеть на месте.

Я пожала плечами, поднялась на ноги, видя, что в крови уже вся, до кончиков ногтей, бросила взгляд в один угол, потом во второй. Если бы им дали волю, Ямато и Нари совершенно явным образом продолжили бы свою разборку.

– Отставить, – нагло сказала я, переступая с ноги на ногу. – Я вам повелеваю успокоиться и сесть. Ямато – диван. Нари – кресло. Больше никаких глупостей. Убью всех, останусь одна.

Нари с Ямато заговорили одновременно, и я поняла, что единственный способ – развести их по разным помещениям. Поэтому мы с Нари и Минли отправились на кухню, а Чжаён остался с Ямато, Циньшанем и незнакомым парнем, у которого я в запарке не узнала имя. Еще там имелась раздавленная горем девушка-убийца, поэтому я развернула наш небольшой отряд, дошла до комнаты и произвела рокировку.

– Этот идиот думает, что мы власть собираемся захватить, воспользовавшись его доверием, его состоянием, да просто – воспользовавшись! – рявкнула Нари, и я закрыла дверь.

Особенно не помогло, разумеется, куда деваться, дверка хлипкая, почти фанерная. Но так – лучше, чем никак.

– Изолировать звук? – дисциплинированно поинтересовался Минли.

– Да, пожалуй, – кивнула я. – Нари, расскажи, что случилось.

– Может, это лучше она сделает?

– Нари, вопросы сейчас задаю я.

Она бросила на меня обжигающий, полный ненависти взгляд, и я отшатнулась бы, если бы была хоть на гран восприимчивей. Недосып, оказывается, иногда помогал, а не только мешал.

– У нас были эти двое, – кивнула головой на пол Нари. – Союз между кланами. Своего рода. Шутливый. Оба никто, звать никак, но влюбились, подружились, поклялись друг друга не есть. Очень романтичная история, художник наш сразу принялся манхву рисовать по мотивам. Она кумихо, он ёкай, энергетический вампир. Вместе и навсегда. Сегодня она мне звонит и в истерике заявляет, что его убила. Я звоню Ямато и сразу слышу про заговор и желание накалить обстановку. Я бы, наверное, среагировала так же, но ты посмотри на бедную девочку, она же ведь ни к печени, ни к сердцу не притронулась. Обуяли бы ее инстинкты – съела бы, а потом рыдала.

Я почувствовала, что по спине гарцуют табуны мурашек и сделала в уме пометочку «важная информация, рассказать Чжаёну».

– Так что случилось?

– На меня что-то нашло, – послышался мертвый, страшный голос у меня за спиной, и я немедля развернулась.

Девушка встала с пола и теперь смотрела на нас абсолютно пустыми, безжизненными глазами.

– Не знаю что. Я понимала, что делаю, все равно делала, а он даже не сопротивлялся. Вы понимаете, он даже не сопротивлялся, он от меня такого не ожидал.

Она вдруг странно побледнела, начала задыхаться, и пока все соображали, что происходит, я вышибла дверь в коридор (кажется, в неправильную сторону), высунулась, проходя через невидимое поле, заорала:

– Циньшань! Яд! – и рванула обратно, ловить падающую тень.

Я очень долго пыталась сложить хотя бы относительно смешную строчку про два трупа, кровищу и утренний пейзаж, поймала себя на этом и рванула балконную дверь: подышать свежим воздухом оказалось необходимостью, потому что, судя по поэтическим экзерсисам, я начинала ехать крышей от недосыпа и, наверное, шока. Хотя чувствовала себя почти отлично: ни эмоций, ни страхов, только довольно ясное сознание. Впрочем, последнее было обманчиво.

За дверью занимался мутный рассвет. Я машинально похлопала по карману джинсов, потом увидела пепельницу и открытую пачку сигарет. С наслаждением затянулась. Что ни говори, а работа отвлекала очень сильно: о курении думалось только вот в такие моменты.

В дверь стукнулись, но как-то неловко. Я посмотрела через плечо: все понятно, Нари с Чжаёном оттирают пол швабрами. Я бы им помогла, да только напомогалась уже; когда эта так и оставшаяся безымянной девица упала, начала хватать ртом воздух, посинела, я держала ее на руках, сидя в луже крови, напуганная до одури, но все-таки на что-то еще надеющаяся. Циньшань бежал слишком долго, и я старалась ее не трясти, а зачем-то сидела и думала о том, что джинсы совсем уже промокли, и их, наверное, придется выбросить. Минли примчался с кухни с каким-то отваром, Циньшань поминал всех матерей всех женщин очень страшными словами, а я четко и ясно понимала, что это конец. И можно будет долго выяснять состав преступления. И уже сейчас можно истерически что-то писать на ладони, торопиться спасти, но история этой парочки здесь и сейчас подошла к концу.

– Ты не куришь, – сказал Ямато, втискиваясь рядом со мной.

А я и не услышала, как скрипнула дверь. Впрочем, он верно подметил: курить я не курила, на сигарете нарисовался солидный столбик пепла. Я затянулась, но скорее механически, чем от желания.