Окинув быстрым взглядом нашу камеру, я пришла к выводу, что привинченный к стене душ может сослужить отличную службу. Вылезти отсюда с его помощью, конечно, не получится, зато можно включить воду и нормально разговаривать, не опасаясь, что нас услышат. Сделав обнадеживающий знак рукой – дескать, минуточку, сейчас все будет хорошо, я поднялась с пуфика и отправилась к желтеющей ржавчиной ванне. Врубив воду на полную мощность, я радостно произнесла:

– Уф, теперь хоть говорить можно!

– Хоть так, – согласилась Меллина.

Я с надеждой посмотрела на хлынувшую воду, вспомнила соседку снизу и внесла предложение:

– А может, нам затопить помещение?

– И-и-и? – непонимающе протянула подруга по несчастью.

– И кто-нибудь придет и вытащит нас отсюда.

– Это вряд ли. Мы находимся в подвале, и вода должна добраться до потолка, чтобы вылиться через окошко и привлечь чье-нибудь внимание.

– А жаль, по-моему, неплохая идея, – вздохнула я. – Слушайте, вам было не жалко вашу подругу, когда вы дали Жакетову добро, чтобы он ее убил?

– У меня не было выбора, – растерялась моя доверительница, не ожидавшая от меня удара ниже пояса. – Следуя плану Николая, я должна была сделать так, чтобы ты проявила интерес к прошлому своего отца, а для этого мне нужен был предлог, чтобы прийти к тебе за помощью, и Ольга просто стала разменной картой в этой игре.

– Но ведь вы же подставили Воронину, – добивала я предательницу.

– Ради того, чтобы быть рядом с Максом Фишманом, я на многое готова, – усмехнулась женщина.

– Довольно циничное замечание. А зачем вам понадобилось травить Ростислава Саввича Головина?

– Никто его не травил, уж поверь мне! Я думаю, что Ольгу так и подмывало хоть с кем-нибудь поделиться новостью насчет того, что Жакетов вернулся в Россию, она и отправилась к нашему безумному коллеге с гостинцами. А у него застарелая мания преследования, вот и вообразил себе бог весть что.

– А у директора детского дома Панкратова тоже мания преследования?

– Панкратов сам виноват, – лицемерно вздохнула Меллина. – Он слишком любил поговорить о своих воспитанниках. Была велика вероятность, что Сергей Михайлович рано или поздно выложит то, что никому не нужно знать.

– И чья же мигалка наехала на инвалида? – угрюмо осведомилась я.

– Одного водителя из гаража ФСБ. Жакетов сначала с ним выпил по старой памяти, затем уложил парня на заднее сиденье спать, а сам тем временем при помощи служебной машины решил проблемы с болтливым Панкратовым. А почему ты интересуешься? Какое тебе дело до Панкратова?

– А я состою в интернет-сообществе «migalkam.net», поэтому собираюсь поднять на уши общественность и привлечь друга Жакетова к ответу. Вот только выберусь отсюда – и сразу примусь за дело.

– Да ты шутница, Агата.

– А у вас, госпожа Меллина, на все готов ответ. Однако хватит об этом! Можно выкинуть в окно мобильник, привязанный к веревочке, и ждать, когда кто-нибудь пройдет мимо и нагнется, чтобы его поднять, а дождавшись, закричать «Мы здесь, вытащите нас отсюда!».

– В изобретательности тебе не откажешь, – усмехнулась Екатерина Андреевна, пристально рассматривая мое лицо. – Когда Ида уговаривала Владлена оставить тебя у них, в качестве основного аргумента она приводила довод, что постарается опровергнуть утверждение генетиков, будто гены делают человека таким, какой он есть, и ничего с этим не поделать. Ида считала, что с помощью воспитания можно переломить генетическую схему человека. Она развивала в тебе положительные качества вместе с данными тебе создателем способностями, и, по-моему, у нее неплохо получилось. В тебе, Агата, странным образом сочетаются авантюризм твоих родителей и трезвый ум, развитый Идой. Очень интересная смесь. У тебя есть мобильник. Ты пробовала кому-нибудь позвонить?

– Еще в первые минуты заточения, – небрежно отмахнулась я. – Здесь нет сети.

– Давай-ка немного поспим, а утром что-нибудь придумаем, – предложила Меллина.

Понимая разумность ее предложения, я сдвинула два пуфика вместе и свернулась на них калачиком, пытаясь уснуть. То же самое проделала Екатерина Андреевна, погасив перед этим свет. Я лежала с открытыми глазами, и мне не спалось. Шумела льющаяся из крана вода, и я подумала, что лить воду, когда не разговариваешь – это лишнее. Прошлепав к душу на стене, я закрутила кран и вернулась на прежнее место. Улеглась и стала смотреть на темное зарешеченное окно, в которое медленно вползали отблески утреннего солнца. Когда солнечные лучи проникли в нашу тюрьму, меня посетила замечательная идея. Я растолкала свою сокамерницу, включила воду и заговорила:

– Мысль такая: можно придвинуть стол к стене и попытаться поднять мобильник повыше к окну. Может быть, нас смогут запеленговать.

– Кто? – очумело спросила Меллина, хлопая заспанными глазами.

– Неважно кто, хоть кто-нибудь. Допустим, полиция. Я бабушке обещала позвонить сразу же, как прилечу, и не позвонила. Она, наверное, волнуется. Надо этим воспользоваться и подать знак.

– Ну что же, вполне разумная мысль, – согласилась Екатерина Андреевна и ухватилась за железный край стола, медленно, но верно сдвигая его к стене с окном. – Ида молодец, потрудилась на славу, голова у тебя работает что надо.

* * *

А между тем бабушка действительно била тревогу. Не дождавшись от меня звонка, она попробовала сама позвонить на мой номер, но, как и следовало ожидать, он оказался недоступен. Тогда Ида Глебовна отправилась с повинной к только что вернувшемуся из командировки деду. Владлен Генрихович выслушал сбивчивый рассказ жены про наш застольный разговор о поездке к Леве в Тель-Авив и, хватив кулаком по крышке рояля, тихо проговорил:

– Дура!

Бабушка вздрогнула и присела – супруг никогда в жизни не обзывал ее дурой.

– Ты что же, не знаешь, кто такой Лев Рудь? – чуть слышно продолжал генерал Рудь. – Это гаденыш, который только и думает, как нам испортить кровь! Он мстит нам за Веру, ты что, не понимаешь? Все знали, что Вера беременна не от него, только он один ничего не замечал! Или не хотел замечать! Влюбленный безумец! Я сразу был против их брака, потому что видел Верочку насквозь! Твоя сестрица была способна кого угодно свести с ума, даже такого уравновешенного парня, как Лев. Вот где теперь Агата? Ты, что ли, полетишь ее разыскивать?

– Полечу, – чуть слышно пролопотала бабушка. И громче добавила: – Можно позвонить Борису, он тоже в Израиле. Может, Агата поехала к нему? Ну знаешь, как это бывает у молодых, они закрутились и забыли нам позвонить. Дети же не думают, что мы за них волнуемся!

Номер Бориса тоже оказался заблокирован, и Владлен Генрихович, сердито сопя, удалился к себе в кабинет, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Телефонный звонок вывел его из задумчивости.

– Добрый день, Владлен Генрихович, – озабоченно проговорил голос Жакетова.