в нём просыпалась совесть, и он извинялся, осыпая его по пьяни всякой снедью и валяясь в слезах. Но на следующий день всё повторялось. Это были всего лишь передышки.

— Крыса е**ная.

— Ну-ну, давайте помягче, — сказал Сомс, внимательно следя за реакцией ребёнка — ему понравилось спокойствие, с которым мальчик воспринял эту атаку.

— Короче, остался один вместе с этим, — кивнул он на сына. — Назад нельзя, к крысолюдам нельзя — я же самку их попортил, к людям тоже нельзя — брезгуют, и к Крайним нельзя! — стукнул он в сердцах кулаком по подлокотнику. — Крысолюды — их кровные враги. И что мне прикажете делать? — он осоловело посмотрел на Сомса.

— М-да, печальная ситуация, — вставил своё словцо Кефрис. — Однако мы можем её поправить. С вашего позволения, — он протянул бумагу бывшему аристократу и ткнул пальцем в место, где нужно было расписаться. — Мы можем забрать его к себе. Думаю, мальчику будет так гораздо удобней, а вы получите и деньги, и свободу. Как на это смотрите?

Анатан улыбнулся, как ему казалось хищно, но вышла жалкое подобие оскалившейся свиньи, а не грозный кошачий лик.

— Вы из военных? — спросил он, внимательно присматриваясь к Сомсу. — Впрочем, ты нет, а вот он — да. Так что вам нужно от крысёныша, м? Он ещё мелкий, чтоб ну… — Блэз многозначительно махнул рукой. — А так одни убытки.

— Позвольте, — прошёлся по комнате Сомс, — это уже наше дело. Мы платим — вы не задаёте лишних вопросов.

— Тогда нет, — пожал плечами Анатан и откинулся в кресле. — Всего доброго. Только дверь за собой закройте.

— Вы потеряете деньги, — робко возразил священник.

— Пф-ф, ты думаешь, они мне помогут? — хохотнул отец. — Я так и так конченный, понимаешь? Всё.

— Так чего же вы хотите?

— Сколько там?

— Сотня.

— Маловато, — цыкнул Анатам, его мизинец ковырялся в коронке зуба.

— Назовите свою цену, — переглянувшись с Сомсом, попросил Кефрис.

— Ммм, — Анатан посмотрел в потолок, — пять сотен.

— Хорошо, — согласился, вдруг Сомс и полез в карман, доставая личные средства, то же самое сделал и Кефрис. В складчину они отсчитали нужную сумму, и довольный Блез подписал что надо.

Он встал, потирая руки о бёдра, взял за шкирку сына и кинул в сторону двух мужчин.

— Наконец-то я избавился от грызунов в комнате, ха-ха, — посмеялся он своей шутке как-то чересчур нервно.

Маленький Саймон мягко приземлился на четыре конечности, держа в зубах питательную плитку. К нему нагнулся священник и легонько потрогал по спине.

— Ты как в порядке?

Ребёнок не отвечал и лишь сильней вцепился в своё угощение.

— Идём с нами, ты можешь тут больше не жить.

Пока Кефрис мягко уговаривал мальчика, взрослый Саймон переключился на последний диалог отца и Сомса. В том возрасте он мало что понимал, но, видимо, воспоминания навсегда отпечатались в сознании, и сейчас он видел картинку объёмней, воспринимая её уже взрослым мозгом.

— Поинтересуюсь всё же, как собираетесь потратить деньги? — спросил по-дружески Сомс. — Нет, конечно, ваше дело — можете не отвечать. Это такая сумма… Можно начать всё заново.

— Ага, — но реакция мужчины была совсем другая — он просто бросил этот свёрток позади себя, как кучу мусора, и достал мешочек с жевательной чёрной гадостью, — но я уже сказав, — прожёвывая, отвечал Анатан, — я — кончфенный, так фто, — он закашлялся, — так что я гульну по-царски и спрыгну со сталогмата. Уйду красиво, — справившись с терпкой жвачкой, рассудительно и как-то отстранённо поведал он о своих планах.

— Вам так не нравится собственная жизнь?

— А, — Блэз отмахнулся, словно защищаясь от надоедливой мухи, — не лечи мозги.

— Мы пошли, — раздался голос священника — он таки смог мягко уговорить мальчика, сторговавшись на ещё одной плитке, и вывел его наружу.

— Да, иди, сейчас буду, — ответил Сомс.

Маленький Саймон знал тогда, что именно красный плащ убил его отца — слышал, когда они спускались по металлической лестнице. Взрослый же теперь наблюдал, как реальность дорисовывается исходя из звуков, услышанных десятки лет назад.

Труп с ножевым ранением рухнул на пол, а маг без суеты вытер лезвие и подобрал свёрток с экоинами.

— Тебе они ни к чему, дружище, — похлопав по плечу, сказал он безжизненно смотревшему вверх Анатану.

Воспоминания сменились.

Теперь Саймон смотрел, как он в девятилетнем возрасте сражается с Сомсом в комнате, покрытой матами. У обоих деревянные мечи. Красный плащ с лёгкостью обезоружил ученика и принялся избивать ногами юное тело.

— Вставай, жалкая крыса. Выродок, ты хоть понимаешь, сколько на тебя денег уходит? А ты даже меч толком не научился держать.

Неправда. Всё не так. Уже в этом возрасте среди мальчишек и даже подростков на пять лет старше ему не было равных, но для Сомса недостаточно столь малых побед. Потому он ещё долго избивал подопечного до потери сознания. Когда руки, ноги, рёбра и всё остальное были поломаны до такой степени, что парень не мог даже пошевелить пальцем, тренер остановился.

Саймон смотрел, как его молодая копия яростно пучила глаза, стараясь не доставить удовольствия «учителю». Всё, что он тогда желал — не подать и виду слабости.

— Мы закончили, — подвёл итог Сомс и бросил в метре от воспитанника увесистый кусок руды. — Захочешь жить — доползёшь, крыса бездарная, — после этого он вытер лицо полотенцем и вышел из тренировочного зала, оставив ученика мучиться — ведь спасение совсем рядом. Нужно было сквозь боль проползти к емировому самородку.

В течение семи часов Саймон сидел, подоткнув под себя ноги, и смотрел, как он боролся за свою жизнь, временами проваливаясь в обморок от боли.

В тот день, как и во многие другие, он сделал это — выжил.

Снова смена декораций.

— Ты в своём уме? Что ты несёшь, какая угроза «B»? — хлопнув ладонью по столу, прикрикнул на него Сомс.

Двадцатилетний Саймон стоял в знакомом кабинете в потрёпанной форме, забрызганной засохшей кровью. Порванный во многих местах красный плащ тряпкой висел на спине. При других обстоятельствах его бы уже давно сослали куда подальше за неуважение к форме, но сейчас речь о другом.

Энергия распирала полукровку настолько, что шерсть наэлектризовалась и