Геннадий немного смутился.

– Видите ли, Виталий, – начал он, – я прошу прощения, но сначала мне хотелось бы увидеть участкового района. Сами понимаете, меня интересуют подробности. Мне кажется, он может мне их сообщить.

На его удивление, Ганин не обиделся.

– На вашем месте я сделал бы то же самое. – Улыбка стала шире. – Я знаю, что вы разговаривали с начальником колонии. Вряд ли в «Деле» Фисуна есть еще что-нибудь интересное. А участковый, капитан Окоемов, сидит в кабинете прямо по коридору. Давайте я вас провожу. – Он дружески похлопал Беспальцева по спине. – После него прошу в мой кабинет, угощу чаем с домашним вареньем.

Геннадий кивнул:

– Хорошо. Но вы не представляете, сколько стаканов чая я уже выпил у дяди.

– И все же… – Виталий просительно посмотрел на него, и Беспальцев сдался:

– Приду.

Они прошествовали по коридору, навстречу им сновали сотрудники – мужчины и женщины, некоторые с бумагами в руках, почти не обращая внимания на проходивших. Иногда кто-нибудь здоровался с Виталием, и он отвечал. Когда мужчины оказались в конце коридора, Виталий толкнул дверь с табличкой «Участковый».

– К Васильевичу мы не стучимся, – объяснил он, усмехнувшись. – Его это раздражает. Если Коля сильно занят, просто запирается – и тогда стучи не стучи. Не откроет – держу пари. Впрочем, что спорить, если мы все это знаем.

– Все верно, – раздался сочный бас, и Беспальцев, взглянув на участкового – щуплого невысокого мужчину лет пятидесяти, удивился, как он может издавать такие звуки. Геннадий был готов поспорить: если бы у Окоемова был слух, он точно бы пел в хоре.

– Познакомься, Коля. – Виталий кивнул в сторону Геннадия. – Это майор из Вознесенска, насчет тамошнего нашумевшего дела. Помнишь, убийство часовщика?

– Как не помнить, – усмехнулся Окоемов, блеснув водянистыми зелеными глазами. – Кроме него, убили еще и какого-то рецидивиста.

– Этот рецидивист по фамилии Будченко когда-то сидел с вашим подопечным Фисуном, – констатировал майор. – Я пришел к вам, чтобы узнать о нем подробнее.

– Очень интересно, – Николай сразу посерьезнел и надел очки, лежавшие на столе. – А почему вы интересуетесь именно им? Мало ли с кем сидел ваш Будченко… Или вы не все мне рассказали?

Виталий, махнув рукой обоим, тихо вышел, чтобы не мешать разговору.

– Да, я не все рассказал, – согласился Геннадий, пригладив волосы. – Дело в том, что отпечатки пальцев Фисуна были обнаружены и у часовщика, и у Будченко. Это веская улика, согласитесь?

Окоемов наклонил голову:

– Вполне возможно.

Видя, что не совсем убедил его, Беспальцев продолжал дальше:

– Есть и еще кое-что. Оба умерли от остановки сердца. Я знаю, что удар в левую часть грудной клетки – это коронный удар вашего подопечного. Правда, он никогда не отвечал за убийство, потому что это было невыгодно начальству колонии.

– Значит, так, – Николай вздохнул. – Все-таки дал о себе знать, гад. Понимаете, товарищ майор, мой участок довольно спокойный. И даже Фисун, освободившись, ведет себя прилично.

– Что вы под этим подразумеваете? – поинтересовался следователь.

– Чаю хотите? – Не дожидаясь ответа, Окоемов плеснул кипятку в большую старую чашку с отбитой ручкой. Геннадий подумал: интересно, как из нее пить? Кипяток обжигает руки.

– Не обожжетесь, – успокоил его капитан. – Стекло прочное, да вы сами попробуйте.

Он добавил заварку и произнес извиняющимся голосом:

– Только вот печенья нет, ко мне все ходят, знают, что уж заварка точно имеется. А заодно и печенье гребут.

– Да я вообще-то есть не хочу, – смутился Геннадий.

– А чай пейте, – капитан придвинул кружку. – С ним и беседа веселей. Итак, вас интересует мой подопечный. Ну что сказать? Освободился условно-досрочно, по болезни. Туберкулез прихватил. Очень распространен среди заключенных, – он сделал паузу, будто что-то припоминая. – Был у меня один фрукт, в колонию загремел по глупости. Стащил у соседки, тети Сары, батон колбасы из сумки. Та, естественно, вопль подняла, орала на всю Дерибасовскую, меня вызывала. Я ей: прости парня, ну пойдет в тюрьму, в ней единицы исправляются. Украл, потому что мать больная лежала, денег почти не было.

Но Сара у нас принципиальная особа: ограбил – значит, в тюрьму. Бедняга и прощения у нее просил, и в ногах валялся, и отработать обещал. Она сказала: «Все будет по закону. Если наша доблестная милиция тебя простит – не в претензии». Но по закону его осудили, дали год колонии. Там парень подхватил туберкулез, вернувшись, заразил мать и сестру. Недолго после этого они прожили… Всех подкосил, проклятый. Фисун, видите, тоже не избежал болезни.

– И превратился в домоседа? – спросил Геннадий, прихлебывая чай, очень душистый и крепкий.

– Какое там! – махнул рукой участковый. – Он всегда редко дома бывал, а после этой отсидки почти не показывается.

– Но когда показывается, бдительное око участкового успевает что-то ухватить, – заметил майор.

– Стараемся, – в тон ему ответил Окоемов. – Одеваться он стал модно, дорого, наверное, у моряков одежду покупает. Недавно вот с саквояжем шел. Саквояж, сразу видно, дорогой, из натуральной кожи. Хотел я его спросить, где деньги на шмотки берет, не работает ведь, да передумал: соврет что-нибудь. Чуяло мое сердце, что на этот вопрос не Жора мне ответит, а кто-нибудь из милиции. Видите, не прогадал.

У Геннадия перехватило дыхание:

– Саквояж, говорите? А описать его сможете?

Цепкий глаз Николая действительно ухватил важные детали, и Беспальцеву стало понятно, что Фисун разгуливает с саквояжем Гольдберга.

– Обыск у него надо делать, – произнес он. – Скажите, а закадычных его друзей вы не знаете?

– А как же, знаю одного, постоянного, – с готовностью ответил капитан, щелкнув пальцами. – Ювелир, золотых дел мастер Цуман. Они давно общаются. Только вот не знаю, где познакомились. То ли учились в одном классе, то ли жили по соседству.

Беспальцева бросило в пот. Вот и вторая важная информация. Цуман мог оказаться тем самым ювелиром, который просил Гольдберга продать ему часы. Нет, Фисуна следовало проверить, и проверить хорошо. А чтобы это сделать, преступника необходимо было задержать. Геннадий отодвинул кружку с дымящимся чаем и поднялся, вытирая губы тыльной стороной ладони:

– Спасибо вам.

– Куда теперь, к Виталию? – поинтересовался капитан. – Задержать Фисуна хотите? Тогда я с вами. Операцию разработаем вместе. Жора очень опасен и наверняка вооружен.