Едва мальчик коснулся прутьев, как волосы у него на голове встали дыбом, а под пальцами сверкнул разряд тока. Вместо того чтобы отпустить, рука малыша лишь сильнее сжала решетку, и тысячи вольт электричества хлынули сквозь безвольное трясущееся тело.

О господи!

Ворота все еще оставались под напряжением. Лиам с Толстяком пытались отключить ток.

В конце концов бездыханное тело мальчика упало на землю. Я почувствовала, как к горлу подкатывает крик. Лиам что-то кричал из будки, но я ничего не слышала. Вопли детей заглушали все остальные звуки. При виде мертвого тела малыша мое сердце на мгновение перестало биться.

СПП подошли ближе. К тому моменту, как они снова начали палить, мы толклись, как селедки в бочке. Ряд за рядом мертвые тела падали на землю, обнажая новые мишени. Снега уже не было видно.

Дети кинулись бежать в разные стороны. Кто-то бросился обратно к школе, кто-то побежал вдоль забора, надеясь отыскать другие пути к свободе. Я слышала лай собак и рокот моторов. Вместе эти звуки походили на рев адского монстра. Обернувшись, я увидела приближающиеся снегоходы, рядом бежали животные. В этот момент что-то протаранило меня в бок, и я вновь повалилась в снег.

«Подстрелили», – подумала я.

Нет, ничего подобного. Просто кто-то в спешке попал локтем мне в голову. Не заметив меня, синяя девочка побежала обратно к лагерю. Обернувшись, я увидела, как она подняла руки, показывая, что сдается. СПП расстреляли ее в упор. Вскрикнув от боли, девочка рухнула на землю.

Никто не замечал меня в снегу. Каждый раз, когда я силилась подняться, вырваться из снежных объятий, меня подводили закоченевшие руки. Стоило хоть немного приподнять корпус, как чьи-то ноги пробегали по спине или плечам. Я всегда успевала прикрыть голову, но что с того? В груди практически не осталось воздуха. Я кричала, но криков никто не слышал.

Внутри закипала ярость. И отчаяние. Бегущая толпа вбивала меня все глубже и глубже в снег, так что начинало казаться – в нем я и утону. Задохнусь в морозной тьме. Может, так даже лучше.

Чьи-то руки схватили меня за талию и дернули вверх. В легкие хлынул ледяной воздух.

Ворота теперь были открыты, и оставшиеся счастливчики ринулись на свободу, к темнеющей впереди рощице. Всего около двадцати человек. Из школы выбежали сотни, но сюда добрались всего двадцать.

Мне стало невероятно тепло. Руки держали меня крепко-крепко. Взглянув наверх, я увидела сверкающие глаза Лиама.

– Держись крепче, ладно?

С шумом втянув воздух, Зу резко села на кровати. Ночной кошмар кончился.

Я вновь оказалась в холодной комнате мотеля. Голова ужасно кружилась, однако я нашла в себе силы повернуться к Зу. Глаза уже привыкли к темноте и отчетливо различали ее силуэт.

Я попыталась коснуться девочки, но наткнулась на чужую руку.

Лиам широко зевнул и помотал головой, стряхивая остатки сна.

– Зу, – прошептал он. – Эй, Зу…

Я застыла, боясь пошевелиться.

– Эй, – мягко позвал Лиам, – все в порядке. Это всего лишь плохой сон.

Сузуми заплакала, и мой желудок судорожно сжался. Раздался скрип дерева о дерево, словно Лиам достал что-то из тумбочки.

– Запиши сон, – сказал Лиам. – Не мучай себя.

Видимо, в мотеле предоставляли канцелярские принадлежности. Я закрыла глаза, ожидая, что Лиам включит лампу, однако он строго придерживался правила «свет только в ванной».

– О чем ты грустишь? – прошептал он. – Ну подумаешь, не выспалась. Сон до полуночи тут необходим только одному человеку – Толстяку.

Зу всхлипнула и рассмеялась, продолжая прижиматься ко мне что есть мочи.

– Это был… тот же сон, что и раньше? – Кровать прогнулась, когда Лиам присел сбоку.

– Немного другой? – повторил он спустя пару секунд. – Да?

В этот раз молчание длилось дольше. В темноте слышалось легкое поскрипывание ручки, но я не была уверена, что Зу пишет. Наконец Лиам прочистил горло и сказал осипшим голосом:

– Я никогда этого не забуду. Я был… Я был в панике, когда ты коснулась ворот. Толстяк ведь еще не успел отключить ток. – И добавил еле слышно: – Мне жаль.

Вина и горечь, звучавшие в его словах, были словно удар под дых. Я подалась вперед, желая унять боль, убедить Лиама в том, что в случившемся на снежном поле нет его вины. В этот момент я сопереживала ему как никогда прежде.

Но вмешиваться не имела права. Разговор был слишком личным, так же как и воспоминания Зу. Почему-то я всегда оказывалась не в том месте и не в то время.

– Толстяк не единственный, кто считает, что это слишком опасно. Но мне кажется, у Руби твердый стержень. Она справится и без нас, если захочет. Почему?

Еще поскрипывание.

– Толстяк переживает за нашу безопасность, – прошептал Лиам. – Иногда он выбирает то, что, как ему кажется, будет лучше для всех. Видит общую картину, понимаешь? Прошло всего две недели с момента побега. Дай ему чуть больше времени.

Лиам говорил настолько уверенно, что я поверила.

– Ох, человечек. – Лиам провел рукой по волосам. – Никогда не стыдись своих способностей, слышишь? Не окажись ты рядом, мы бы сейчас здесь не сидели.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь храпом Толстяка.

– Ну как, тебе лучше? – спросил он. – Принести что-нибудь из Бетти?

Должно быть, Зу покачала головой. Я почувствовала, как выпрямился матрас. Лиам встал.

– Я буду рядом. Просто разбуди, если передумаешь, ладно?

Вместо того чтобы лечь, Лиам уселся напротив входа, привалившись спиной к кровати. Охраняя нас от того, кто мог войти в эту дверь.

Прошло несколько часов. Луну едва можно было различить на серо-голубом небе. Зу спала, вцепившись в мое платье. Аккуратно убрав ее руку, я выскользнула из постели. Часы на тумбочке показывали 5:03 утра. Пора вставать.

По настоянию Лиама мы не стали распаковывать вещи, однако кое-что мне все же необходимо было забрать. Мои личные зубная щетка и паста должны были лежать в ванной рядом с щеткой и пастой Толстяка. Однако возле худшей в мире кофе-машины остался один-единственный набор туалетных принадлежностей. Я закинула его в сумку, добавив туда же одно из ручных полотенец.

Снаружи было всего на пару градусов теплее, чем в комнате. Типичная весенняя погода для Вирджинии. Пушистый туман обволакивал деревья и машины. Минивэн, который мы припарковали в дальнем конце парковки, теперь стоял у самого входа. Я подошла вплотную к Черной Бетти, погладила пальцами ее выщербленный бок и только тогда увидела Лиама.

Он стоял на коленях у раздвижной двери, аккуратно отковыривая ключами от машины остатки надписи «Бетти Джин клининг». Номерные знаки Огайо валялись на земле у его ног. Возможно, там им было самое место. Я остановилась в нескольких шагах от Лиама.