Я уже ощутила сладкий вкус сна, когда затылок начало покалывать. Часть меня ожидала чего-то подобного. И хотя мое тело лежало на кровати, точно бетонная плита, мозг продолжал рыскать кругами в попытке выяснить, что же на самом деле произошло с СПП и смогу ли я провернуть нечто подобное еще раз. Голые ноги Зу коснулись моей кожи. Этого оказалось достаточно, чтобы проскользнуть в ее сон.

Я была Зу, и Зу лежала в маленькой кровати, разглядывая коричневый матрас над головой. В темноте начали проступать знакомые очертания. Ряды двухъярусных кроватей, классная доска, ярко-голубые шкафчики от пола до потолка, огромные окна в рамах из клееной фанеры и странные выцветшие пятна на обоях. Видимо, раньше там висели постеры.

Вернуться я уже не могла. Это было небезопасно. Во время сна люди становились настолько беззащитными, что порой мне даже не требовалось прикосновение, чтобы проникнуть в их сознание.

Я не чувствовала запаха дыма, однако прекрасно видела, как он вытекает из-под двери и стелется по полу, точно разлитое молоко. В следующую секунду я резко скатилась с кровати. Десятки девочек столпились в центре комнаты. На меня накатила медленная, давящая волна ужаса.

Одна из старших девочек пыталась уговорить остальных выстроиться вдоль окна и сесть на колени, поближе к полу. Безуспешно. Она напрасно махала руками. Свободные рукава ее кофты сверкали желтым.

А потом сирены смолкли, и дверь в дальнем конце комнаты распахнулась.

Прозвенел звонок. Не менее мерзкий, чем белый шум, хотя, возможно, сон несколько искажал звук. Девочки бросились к двери, и меня по инерции вынесло вперед. Никому не было дела до того, что в дыму можно легко задохнуться, а источник дыма так до сих пор и не найден.

Вокруг царил хаос. Дети в зеленой, синей и желтой униформе хлынули в облицованный белой плиткой коридор. Зажглись аварийные огни, пожарные сигнализации замигали красным и желтым. Река тел несла меня в направлении дыма.

Глаза застилали слезы, дыхание с трудом вырывалось из груди. Бросив один короткий взгляд через плечо, я увидела более старших детей, мальчиков и девочек. Они вытаскивали голубые шкафчики из своих комнат и складывали их друг на друга у серебристых двустворчатых дверей в конце коридора.

Это была вовсе не эвакуация – побег.

К тому моменту, как мы оказались на узкой лестнице, мои глаза начала застилать черная пелена. Дым стал гуще, однако дело оказалось вовсе не в пожаре: рядом стояли две черные канистры. Несчастных СПП связали собственными ремнями, и теперь они с ужасом ждали своей участи, брошенные на растерзание толпе неуправляемых детей.

Получается, СПП установили канистры? Нет, это невозможно. Скорее всего, это сделали подростки. Согласно аварийному протоколу, в подобных случаях солдаты обязаны были включить пожарную сигнализацию и открыть двери.

Мы оказались на лестнице. Дети плотно прижимались друг к другу, охваченные страхом и возбуждением. Я старалась смотреть только вперед и вовремя нащупывать ступеньки под ногами, однако с остальными темнота и мигающие огни сигнализаций творили что-то невообразимое. Одни дети истерически рыдали, другие находились на грани обморока, третьи смеялись. Даже хохотали, словно все это – игра.

Я чудом разглядела в переплетении рук и ног маленькую девочку-азиатку. Она стояла на носочках в левом нижнем углу лестничного пролета, и, кажется, на ней была зеленая униформа. Волосы малышки отливали черным. Одну руку она вытянула вверх – неужели ко мне?

Наши взгляды встретились, и по лицу девочки я догадалась, что она меня узнала. Губы азиатки сложились в слово «Зу». Я попыталась поймать ее руку, но толпа пронесла меня мимо: вперед и вниз. К тому моменту, как мне удалось обернуться, девочка уже исчезла.

По дороге мы не встретили ни одного СПП или лагерного инспектора. До тех пор, пока не оказались внизу. У основания лестницы ничком распростерлись три тела в черной униформе. Переступить через них было невозможно, и мы прошли прямо по ним. Лица СПП превратились в кровавые маски. Под телами расплывались лужи крови.

Кто-то – видимо, один из синих – выбил двери усилием воли, и они приземлились на припорошенный снегом пустырь. Под мрачным безлунным небом земля казалась неестественно белой. Частично из-за сна, частично из-за внезапно включившихся прожекторов. Звон сигнализаций сменился воем сирен.

Мы бросились вперед.

Снега на улице оказалось по колено, а на детях, кроме тонкой бумажной униформы, больше ничего не было. Некоторые даже забыли надеть туфли. Снежное поле покрылось дорожками следов, и на мгновение мне показалось, что снегопад кончился и снег просто завис в воздухе. Словно бог задержал дыхание. Снежинки искрились в свете прожекторов, точно мириады светлячков.

А потом чудесное мгновение кончилось. Прозвучал первый выстрел.

Вместо снега на нас посыпались пули.

Крики сотен детей звенели в ушах. Пять, десять, пятнадцать, невозможно-сосчитать-сколько детей рухнули на землю лицом вниз, корчась от боли и криков. Словно в кошмарном сне, белый пустырь окрасился темными пятнами. Они расползались, увеличивались, заполняя собой все пространство. Я коснулась щеки – она оказалась влажной. Убрав руку, я вдруг поняла, что бегу по кровавому полю. Кровь была и на мне: стекала по щекам, подбородку… Чужая кровь.

Здание школы окружал заборчик из цепей на столбах. Мы прорывались к правому заднему углу, все увеличивая скорость. Я бросила взгляд через плечо. На крыше кирпичного здания бывшей школы толпились сотни черных фигур. Из окон и дверей первого этажа лился темный поток детей. Я отвернулась, но впереди картина была еще хуже. Снег усеяли разноцветные тела: желтые, синие, зеленые. И красные. Огромное количество красных. Тому, кто хотел выбраться, приходилось перепрыгивать через эти преграды.

Кто-то схватил меня за лодыжку, и я упала в снег. Зеленая девочка подползла ко мне на животе. Глаза ее расширились от ужаса, губы открывались и закрывались.

– Помоги мне, – просипела она, и кровь хлынула из ее рта, – помоги мне.

Но я вскочила и побежала вперед.

В этом конце находились лагерные ворота. Сейчас до них оставалось всего несколько сот футов. Единственное, чего я не могла понять, так это почему дети остановились, почему мы не пытаемся прорываться дальше за ворота, навстречу свободе. Внезапно я осознала, что за спиной втрое больше трупов, чем впереди. По меньшей мере.

Толпа детей с громким воем хлынула вперед. Сотни рук поднялись в воздух. Маленький рост позволял мне легко проскакивать у ребят под ногами. Впереди три старших мальчика в синей униформе пытались отбросить толпу назад. Кажется, они защищали не только ворота, но и смотровую будку на одного человека, внутри которой сейчас находились трое: СПП в отключке, Лиам и Толстяк.

Я была настолько ошарашена их появлением, что чуть не пропустила, как зеленая молния метнулась к забору. Это был маленький ребенок. Обогнув группку подростков, он бросился на желтую решетку забора.