– Стелла, ты меня сейчас задушишь, – театрально хрипит Пьер, и все в комнате смеются.

– А я приехала не одна. Мано, ты где? – оглядывая комнату, спрашивает Стелла.

– Я тут, – тихо раздается за нашими спинами, мы оборачиваемся, и Квантан роняет свой телефон, который с глухим стуком ударяется об пол. Его карие глаза впиваются в молодую женщину.

– Ты беременна? – хрипит он.

Мано неловко улыбается и опускает голову.

– Как ты догадался? – слишком громко кричит Пьер, чтобы снять напряженность, но никто не улыбается. Квантан побледнел и не может оторвать взгляда от слегка округлившегося живота Мано.

– У нас с Алексом все получилось немного наперекосяк, сначала ребенок, потом свадьба, – пожав плечами, с натянутой улыбкой поясняет Мано.

– У вас с Алексом? – переспрашивает Квен.

Она поднимает голову и встречается с ним взглядом. От ее голубых глаз веет холодом.

– Да, Квантан. У нас с Алексом.

– Я думал, вы расстались, по крайней мере, так ты мне сказала перед Новым годом, – хрипло говорит Квантан.

Мано показывает на живот:

– Как видишь, нет.

В комнате воцаряется тишина. Эдит, откашлявшись, улыбается:

– Зато будешь молодой мамой. Сколько тебе будет, когда ты родишь?

– Я на четвертом месяце, а в сентябре мне исполнится двадцать четыре.

Я вновь гляжу на нее. Она не выглядит старше нас; если бы не беременность, она могла с легкостью сойти за школьницу. Квантан тяжело вздыхает, и я вижу, как дергается его кадык. Я не знаю, что именно здесь происходит, но не могу больше видеть Квена таким и достаю свой телефон.

– Квен, смотри, кто мне написал, – зову его я, и мой голос звучит громче, чем мне бы хотелось.

Все головы поворачиваются в мою сторону. Мано тоже оценивающе смотрит на меня, а потом улыбается пустой улыбкой. Что-то в ее глазах настораживает меня. Что-то неприятное и отталкивающее.

Квантан, будто очнувшись от ночного кошмара, молча направляется в мою сторону и устремляет взгляд в заблокированный экран моего телефона.

– Я позвоню ей и все объясню… – подыгрывает он, ничем меня не выдавая. Я киваю. Он забирает мой телефон и выходит за дверь.

– Это наша одноклассница, Леа, – громко представляет меня Пьер.

– Леа? – раздается у входа с сильным иностранным акцентом.

В комнату входят женщина и девушка. Мне хватает одного взгляда на женщину, чтобы понять, чья именно она мама. Рафаэль действительно очень похож на нее. Высокая, стройная, в длинном черном облегающем платье, она проходит через всю комнату и останавливается прямо передо мной. Ее темные волосы собраны наверх, открывая длинную аристократичную шею, на которой поблескивает брильянтовое колье, а огромные черные глаза без всякого стеснения смотрят на меня. Она оценивающе изучает меня, и я вижу, как ее нос морщится от отвращения.

– Мама! – Рафаэль подходит к ней и целует ее в обе щеки. Она отводит от меня взгляд и улыбается.

– Дорогой, смотри, кого я с собой привезла.

– Привет, Рашель, – здоровается Рафаэль, обращаясь к шикарной блондинке в нежно-розовом платье с разрезом, который подчеркивает ее красивые ноги в туфлях на высоких каблуках. Ее волосы идеально уложены в локоны, кожа прямо-таки светится, а макияж подчеркивает все достоинства: большие зеленые глаза и пухлые губы в форме сердечка. Она подходит ко мне на своих шпильках и смотрит на меня сверху вниз. На ее лице появляется довольная змеиная улыбка.

– Приятно познакомиться, Леа.

Она как бы говорит мне: «Ты – ничто, а я – все. И тебе, и мне это известно». В этот момент мне становится абсолютно все равно, какой вилкой нужно есть салат, как правильно разрезать рыбу или держать бокал. Не дрогнув, я не опускаю голову. Я выдерживаю ее взгляд и как можно более равнодушно отвечаю:

– И мне.

Ужин начинается с маленьким опозданием. Дедушка кузенов Августин Делион и отец Рафаэля Седрик присоединяются к нашей многочисленной компании в семь часов семь минут. Седрик выглядит устало, у него впалые щеки и черные синяки под глазами. Впрочем, эти самые глаза начинают радостно блестеть при виде сына. Никогда раньше я не видела более счастливого родителя.

Мы проходим в столовую, в центре которой стоит огромный стол, накрытый белоснежной скатертью. Красивая посуда поблескивает в свете хрустальной люстры, в камине горит огонь, и потрескивание дров, как и аппетитный аромат еды, добавляет обстановке волшебного уюта.

Но я никак не могу расслабиться и иду к своему месту напряженная, словно натянутая струна.

На первое подают луковый суп, который я аккуратно черпаю ложкой, предварительно постелив на колени салфетку. Справа от меня сидит Рафаэль, слева – Квантан, который, возвращая мне телефон, прошептал «спасибо». Капюсин и Пьер сидят напротив нас, так же как и Рашель с Изабеллой – матерью Рафаэля. Первая бесконечно обращается к Рафаэлю, шутит, спрашивает всякие глупости, а вторая следит за мной, словно хищник из засады.

– И где же твой галстук, Раф? – весело спрашивает Рашель.

Рафаэль криво улыбается.

– Не поверишь, дома забыл.

И они смеются, а я абсолютно не понимаю, о чем речь.

– В школе в Швейцарии к ужину нужно было спускаться в пиджаке и галстуке, – поясняет Квантан, чувствуя мою неловкость.

– Директор, наверно, устроил грандиозную вечеринку в честь нашего ухода, – ухмыляется Пьер. – Вы только представьте, не видеть Рафаэля и его длинные волосы! Его мечта сбылась!

– Или не слышать тебя, – весело добавляет Евгения, и Пьер смеется.

– Я, конечно, не спорю, но с волосами Рафа ничто не сравнится.

Я непонимающе хмурюсь.

– Директор пытался заставить Рафаэля сходить в парикмахерскую с тех пор, как ему четырнадцать исполнилось, – вновь объясняет Квен.

Я удивленно приподнимаю брови.

– На каком основании?

– Носить длинные волосы в принципе не разрешалось. Всех, у кого они отрастали чуть ниже уха, просили подстричься. И все стриглись. Все, кроме Раффи.

– Сколько раз он звонил нам и жаловался! Никогда не забуду, – говорит Изабелла. – Я пыталась уговорить Рафаэля, но все без толку.

– В общем, директор был очень рад нашему неожиданному уходу, – подводит итог Пьер.

– Он терпел вас с ваших восьми лет, ему нужно памятник при жизни поставить, – весело вставляет Жак.

– Он, может быть, конечно, и рад, – сделав глоток вина, говорит Рашель, – но я скучаю по тебе, – заканчивает она, глядя в глаза Рафаэлю.

Тот опускает голову.

– Как твой отец? – меняя тему и спасая Рафаэля, интересуется Эдит.