– Кирилл, разбуди, пожалуйста, детей.

Усталый голос жены вернул блуждающий разум в тёплую кровать.

– Ты меня напугала.

– Я рада, что вызываю у тебя хоть какие-то чувства.

– Если это шутка, то несмешная. – Лежавшая рядом жена не шелохнулась. – Что же ты молчишь? Давай скажи, что это не шутка.

– Хочу хотя бы сегодня обойтись без ссор.

– Опять не смешно. Мы не…

– Заведующая в детском саду отчитывает, если ребёнка приводят позже восьми.

– Так прямо и отчитывает? Какая глупость.

– Вот ей об этом и скажи. Ладно, сама разбужу детей.

– Обязательно скажу. И тебе доброе утро.

Жена накинула халат на рыхлое тело, всё реже вызывавшее в нём мужское желание. А ведь когда-то они засыпали и просыпались в обнимку. Её раздуло после третьих родов. Что-то с гормонами, будь они прокляты. Она так и не смогла привести себя в форму. А он органически не переносил жировые складки, целлюлит и прочие прелести лишнего веса. При этом сам не находился в идеальной физической форме. Если и сможет подтянуться на турнике, то от силы раза три. Дряблый живот, редеющие волосы. Отражение в зеркале расстраивало. Определённо не кумир старшеклассниц.

Ушедшая уже было жена вновь заглянула в спальню.

– Кстати, не забывай, сегодня Кристину в садик ведёшь ты.

Пришёл его черёд хранить невозмутимое молчание. Хорошо, что старшие дети ходили в школу самостоятельно. Чёрт. Плохи его дела, если такие мысли поднимают ему настроение. Это открытие вызвало у него скупую улыбку. Самоирония – забавная штука. Последнее прибежище от уныния.

Он откинул одеяло, так любезно защищавшее от внешнего мира, и надел тапочки. Визг детей привычно отогнал атакующую с утра меланхолию. Кружка сладкого кофе с овсяной кашей вполне украсят начало постного летнего дня. А после завтрака, когда глюкоза насытит кровь, он найдёт время для новой ставки. На этот раз всё честно – один розыгрыш, один билет. Звучало как девиз дворовой команды неудачников, зато уберегало семейный бюджет от дополнительных проседаний.

2

– Двести рублей?! – Кирилл решил, что ослышался.

– Двести, – терпеливо повторил воспитатель. Без этого качества с детьми работать нельзя. В раздевалке стоял детский плач, приходилось повышать голос. Даже в старшей группе не все дети обожали размеренный режим дошкольного учреждения. Пахло рисовой кашей.

– В последний раз было сто двадцать, – заметил он, записывая в журнал посещений сведения о ребёнке.

– После спектакля каждый ребёнок получит игрушку.

– Прыгающий мячик за десять рублей? – попытался он пошутить.

– Точно не знаю. – Воспитатель шутку не понял.

Два раза в месяц в садик обязательно заезжала какая-нибудь труппа с получасовым представлением. Чаще с кукольным. Каждый раз сбор денег превращался для него в испытание. Он не рассчитывал на эти расходы. Но и отказаться не мог. Не хотел делать из ребёнка белую ворону. Чем такие мигрирующие театры и пользовались. К счастью, он всегда носил с собой наличные. Живые деньги казались надёжнее, чем кусок пластика, на который ему перечисляли зарплату.

– Доча, что случилось?

«Цепная реакция, вот что», – подумал он. Если плачет один ребёнок, должен заплакать и второй. По словам его пятилетней дочери, в садике ей нравился только полдник.

– Забери меня пораньше, – всхлипы ребёнка грозили превратиться в полномасштабную драму. Он скорее взял дочь на руки. Тонкие руки обвили ему шею.

– Милая, ты же знаешь, что папа работает. Не плачь. День быстро пройдёт. Покушаешь, погуляешь, поспишь, а там уже и домой пора. Тем более сегодня театр. Тебе наверняка понравится.

– А мама?

– У мамы много домашних дел. Но я спрошу у неё.

После появления в семье третьего ребёнка он наконец научился правильно реагировать на проявления детских чувств. Теперь к слезам он относился более чем сдержанно. Когда-то было иначе. Когда-то всё было иначе.

Дочь не хотела отпускать его. Шмыганье носом прекратилось, а вот хватка стала крепче. Ему пришлось аккуратно разжать объятие.

– Умой лицо и руки, пожалуйста. Пора завтракать. Ты ведь любишь какао?

Ребёнок не ответил. Покрасневшие глаза смотрели на него умоляюще.

– Всё хорошо. Если мама не сможет, я заберу тебя сразу после работы.

В такие моменты хотелось наплевать на собственные правила. Пять билетов. Пятьсот. Пять миллионов. Жалость к себе душила его. Почему он не мог забрать ребёнка из ненавистного садика? Почему пять дней в неделю должен тратить на изматывающую работу? Почему не способен обеспечить семье достойный уровень жизни? Таких «почему» накопилось несколько десятков. И ответ на каждый вопрос одинаков – потому что был беден.

Воспитатель разлучил их. В конце концов, на его попечении двадцать пять или сколько-то там детей. Дрожать над каждым просто не представлялось возможным. Кирилл ещё постоял в проёме, провожая понурую дочь взглядом. Сейчас она умоется и через мгновение забудет о своей тоске. А он ещё долго будет вспоминать её грустное лицо.

3

Если выбирать самое гадкое в работе судебного пристава-исполнителя, то это, конечно, приёмные дни. Ни отчёты, ни выезды на участок, ни орущий начальник, ни региональные планы по взысканию исполнительского сбора не могли сравниться с этим ненормальным явлением. Абсолютный победитель во всех номинациях. Вторник с девяти до часу и четверг с двух до шести становились полем боя между судебным приставом и взыскателем (реже должником). Один хотел как можно скорее избавиться от посетителя. Второй хотел денег. Полностью несовместимые желания.

Он подошёл к Свердловскому районному отделу судебных приставов без пяти девять. Дом, милый дом. Успеет включить компьютер и надеть форму. Люди у входа терпеливо ждали начала рабочего дня. Пришлось протискиваться сквозь стихийную толпу. Ровно в девять двери отворятся, и она рванёт внутрь, словно безудержный поток прорванной землетрясением дамбы. Сравнение имело к действительности только приблизительное, довольно-таки бледное отношение.

– Всем доброе утро! – сказал он, заходя в кабинет. Трое коллег откликнулись на дежурное приветствие. – Видели, сколько народу скопилось? Сейчас начнётся.

Рубашка оливкового цвета с коротким рукавом и погонами старшего сержанта сидела на нём отлично. Чего не скажешь о казённых туфлях, вечно натиравших ноги.

На рабочем столе лежала стопка исполнительских производств, приготовленная для окончаний. Неразложенные ответы из регистрирующих органов ждали своей участи. В отличие от других сфер жизни, Кирилл поддерживал на столе порядок.

Обязательный ритуал исполнен. Можно приступать к должностным обязанностям. Отделение ада на земле официально открылось. Три часа до розыгрыша.

4

Первый же посетитель попытался накалить страсти до критического предела. Многие люди не имели даже зачатков финансовой или юридической грамотности. Винить в этом они могли только себя. Он слушал стенания должника, зная наперёд каждую фразу.

– Мне