– Я у тебя вместо пугала? – жена посмотрела на него вопросительно. Даже с вызовом.

– Спасибо, что вступилась за меня. Одному мне было не справиться.

– Опять сарказм.

– Надеюсь, массаж перед сном тебя успокоит.

– Мне ещё пятна на вещах выводить. Тине завтра не в чем идти в садик.

– Постирайся, пока мы будем в парке.

– С тремя детьми нет времени, чтобы просто присесть. Не одно, так другое.

Настаивать он не стал. Лишний вес жены не лучшим образом повлиял не только на его желание близости, но и на её собственное желание. Так что с близостью в его семье всё было в порядке – её просто не было. Ну разве что раз или два в месяц, когда у обоих было хорошее настроение. То есть нечасто. Считал ли он такое положение вещей нормальным? Нет, конечно. Обсуждал ли с женой назревшие, а то и перезревшие проблемы? Так точно. Всегда с идентичным результатом. Все поползновения в эту сторону, все полунамёки натыкались на стену непонимания. За коротким диалогом следовала долгая ссора. Он так привык к постоянным женским обидам, что стал считать это почти нормальным. Только ничего нормального в таких отношениях не было. А ведь когда-то они смотрели друг на друга взглядом, полным желания. Впрочем, он уже говорил, что когда-то всё было по-другому.

8

В Центральном парке имени Горького наблюдалось привычное столпотворение. Очереди в кассы и терминалы для пополнения платёжных карт ручейками тянулись по прогулочным дорожкам, затрудняя движение. Кирилл благоразумно пополнил баланс через сайт парка ещё дома и теперь довольный вёл детей по изогнутой кленовой аллее. Из запрятанных в деревьях динамиков лилось пение птиц. Гудели механизмы аттракционов, промасленный запах воздушной кукурузы поднимал аппетит, несмотря на недавний ужин.

Дети беззаботно носились вокруг него, дурачась и визжа от восторга.

– Колесо обозрения, – Рома загибал пальцы, перечисляя любимые развлечения. – И верёвочный парк.

– Зеркальный лабиринт! – подхватил Дима весёлую игру. – Лабиринт страха! 3D-кинотеатр!

– Автодром! – сравнял счёт Рома.

– И батут! – не сговариваясь, крикнули оба.

– А тебе, конечно же, пони? – обратился Кирилл к дочери.

– И ещё паровозик. И такая, ну кружится, с лошадками, – девочка покрутила пальцем вокруг своей оси, показывая принцип действия карусели. – И рыбачить, ну с удочкой на магните.

– Боюсь, что выбор у нас ограничен. – Он покрутил в руке картой с эмблемой парка. – Каждому предусмотрено только по два аттракциона. Или по четыреста рублей. А то получится, как в прошлый раз, когда вы начали спорить, чей билет дороже.

– Кем предусмотрено? – Димка прищурился. То ли от солнца, то ли от вопроса.

– Моей невысокой зарплатой, – пояснил отец. – Это моя вина, что не предупредил вас перед выходом.

– Сладкая вата входит в четыреста рублей?

– Хороший вопрос, Дима. Не могу понять, откуда у тебя с таким незаурядным умом берутся в дневнике тройки.

Тысяча двести рублей ничтожно малая сумма для культурного отдыха троих детей. Можно купить порцию ваты на троих, это ещё сто рублей. Или взять каждому по рулону, но вычесть стоимость из общей суммы. Тогда на два аттракциона может не хватить, половина из них стоили как раз двести рублей. Чёрт.

Дети ждали ответ. Стыд заливал его щёки. Он хотел дать им всё, а мог почти ничего.

– Сегодня купим одну вату на всех, – сказал он. – Вы уже ели дома сладости.

Дети приняли жестокий удар стоически. Страсти улеглись, можно продолжать путь в эпицентр веселья. От одной мысли, сколько времени придётся потратить в очередях, ожидая посадки куда-либо, Кириллу становилось не по себе.

Дорогу им преградил мим в тельняшке, с размалёванным белилами лицом. Чёрный берет на голове смахивал на сожжённый дотла блин. Руки в белых перчатках упирались в воздух, изображая невидимую стену.

Ромка замер в опасливом восхищении. Осторожно ткнул пальцем в воздух, проверяя наличие препятствия. Палец без проблем прошёл сквозь стену. Мим почесал затылок и продолжил упираться в барьер так достоверно, что у ребёнка раскрылся рот. Он обошёл стену по газону и облегчённо вздохнул, а потом долго оглядывался, проверяя, удалось ли странно одетому человеку выбраться из ловушки. Кирилл не мог сдержать улыбки. Тучи над ним на мгновение рассеялись.

Они вторгались в перегруженную зону, как нож в мягкое масло. От пёстрого гвалта голосов закладывало уши. Он крепче сжал крохотную ладонь дочери.

– Если потеряетесь, идите к ротонде!

– Ага, – пробубнил Рома, – а если тебя там не будет?

– Будешь ждать до старости, – прояснил ему незавидную участь старший брат.

– Тебя это тоже касается, – вмешался в разговор Кирилл.

– Слушаюсь, капитан, – Димка отдал честь.

– И я буду у ротонды, если не докричусь до кого-либо из вас. Смотрите в оба и не теряйте бдительность.

Мимо них прошествовал духовой оркестр из четырёх музыкантов. Парадные костюмы расшиты аксельбантами. Тромбоны переливаются позолотой. Большой барабан грозит лопнуть от важности.

– Я тоже буду играть в оркестре, – сообщил Ромка. – Когда вырасту.

– На моих нервах ты безупречно играешь, – вспомнил Дима старую шутку. – Осталось научиться играть на трубе.

– Ты где такого нахватался? – спросил Кирилл старшего сына.

– Ты отстал от жизни папа, в школе сейчас в моде мат, мат и ещё раз мат между просмотрами дурацких роликов в «Тик-токе». Тебе лучше не знать, про что они, а то выйдешь на пенсию по состоянию здоровья раньше положенного.

– Я ценю твою заботу, сын. Если ты знаешь, что ролики сомнительного качества, значит, смотришь их. Мы уже обсуждали…

– Да-да, пап, информационную гигиену. Нельзя держать во рту мёд и не попробовать.

– Просто держись от современных веяний подальше, – предостерёг Кирилл. – Под этой шелухой пустота. Довольно-таки опасная. Что касается тебя, Рома, то в музыкальную школу поступать поздновато. Эта профессия не предусматривает баснословных денег. Один трубач из ста, может, и зарабатывает, а остальные даже не знаю. Оркестров на всех не хватит.

– Я хочу заниматься музыкой не из-за денег, – возразил младший сын. – Мне нравится сам процесс. Как хобби. Ты же сам говорил, что многое за деньги купить нельзя. Здоровье, любовь, счастье.

– Зато можно всё остальное. – Кирилл остановился в поисках свободной лавочки. Куда там. Всё равно что найти снег в июле. – Понимаете, дети, взрослая жизнь – это…

– Свобода? – выпалил Димка.

– Свобода – это вторая сторона ответственности. Жизнь любого сознательного взрослого, особенно с детьми, это череда однообразных, почти всегда скучных действий. Если ты не родился в семье миллионера и твоя профессия оценивается, скажем, в сорок тысяч рублей в месяц, а это средняя зарплата в нашем городе, тебе придётся на многом экономить.

– Как мы сейчас? – сказал